Джованни строг не по годам.
Не выбьешь слез и плеткой.
Он плакал только раз,
Когда отца сожгла чахотка.
Джованни старше стал.
С тех пор
Прошло уже два года.
Забыл он про морской простор,
Забыл про пароходы.
Нет времени встречать рассвет
И кораблей громады.
Джованни полных десять лет —
Теперь работать надо.
Джованни в лавке служит. Он
За маленькую плату
Товар разносит по домам
Бездельникам богатым.
И не под силу груз порой,
А он несет упрямо:
Там дома с маленькой сестрой
С утра ждет хлеба мама.
Неважно, что измучен он
И ношей перегружен,
Лишь только б горстка макарон
Была семье на ужин.
12
В эту ночь на лохмотьях опять
Лег Джованни без ужина спать.
Он уснул и увидел во сне
Светлых сказок волшебное царство.
Подарили ему в той стране
Много хлеба,
А маме — лекарство.
Он для бедных соседских ребят
Взял оттуда игрушек чудесных.
Почему ж так истошно гудят
Колокольни церквей окрестных?
Он проснулся.
Надсадный звон
Тьму ночную неистово хлещет,
И конечно, это — не сон.
А набата язык зловещий.
Беспорядочный шум за стеной.
На висках бьются тонкие жилки.
Мать пугливо глядит в окно.
Жидким светом чадит коптилка.
Плачет громко спросонок сестра.
Гул набата то резче, то тише.
Чей-то крик долетел со двора…
И Джованни на улицу вышел.
13
Где-то близко случилась беда,
А какая, никто не ведал,
Все бежали не зная куда,
И Джованни — за всеми следом.
Крики. Ветер. Призыв гудков…
И Джованни узнал с волненьем:
Речка вышла из берегов
И грозит большим наводненьем.
Надо в горы быстрей бежать,
Там не страшно, сиди хоть неделю.
Ну, а как же сестра и мать?
Мать совсем не встает с постели.
Он вернулся, чтоб им помочь.
Он один уходить не хочет.
Разрывали факелы ночь
На багряные,
Мрачные клочья.
14
А наутро гудела молва,
Что как будто беда миновала,
Что вплотную река подошла,
Но до стен городских не достала.
От несчастья спасла высота,
На которой раскинулся город.
Но не скоро сошла суета,
Успокоились люди не скоро.
15
И Джованни с друзьями тогда
На окраину города вышел.
Там в низине большая вода
Гонит бревна, деревья, крыши.
И опять все как будто во сне.
Вот плывут переплеты окошка,
Вдалеке на широком бревне
В страхе мечется серая кошка.
То сорвется в пучину она,
То, намокшая, вылезет снова,
Не решаясь отплыть от бревна…
А река потемнела сурово.
И в своей неуемной гульбе
В берег бьет оголтело и хлестко
И несет, и несет на себе
Крыши, бревна, деревья и доски.
А когда от прибрежных кустов
Пролегли синеватые тени,
Появились десятки плотов
Из затопленных ближних селений.
И на них, посредине реки,
В этом страшном, неистовом гуде
Дети, женщины и старики —
Изможденные, скорбные люди.
И плывут, и плывут плоты,
Их встречают молчанием строгим.
И такие плывут, что пусты,
Без людей…
Видно, где-то в дороге
Ночью смыло их бурной волной.
А плоты, огибая сушу,
Одиноко плывут стороной,
Словно памятники утонувшим.
А река, хороня голоса,
Жертвы новые жадно искала.
Почему ж их никто не спасал,
Разве лодок в Италии мало?
Исступленно грохочет вода
И лютует и тешится вволю.
Почему ж богатеев суда
Равнодушно стоят на приколе?
Молчаливо стоят, а вдали
Гибнут люди.
И только к ночи
Пострадавшим на помощь пошли
Наспех сбитые лодки рабочих.
16
А наутро, будя восход,
Пел причальный гудок над морем.
В порт, как видно, пришел пароход,
Не поможет ли он их горю?
И Джованни туда поспешил:
— Там, наверно, корабль встречают.
Вышел к порту,
Вокруг ни души.
За оградой охрана скучает.
Долго было пустынно, но вот,
Направляясь к линейкам улиц,
Из широких портых ворот
Молча докеры вышли сутулясь.
А вдогонку им с пеной у рта
Зло и дико горланил кто-то:
Эй, вернитесь назад! По местам!
Я вас выгоню завтра с работы! —
Только докеров разве сдержать?
Кто-то вслух проворчал сердито:
— Пусть оружие приедут сгружать
Сами мистеры с Уолл-стрита…
А Джованни плечами пожал.
Как? Оружие? Быть не может!
Ведь священник всегда утверждал.
Что Америка бедным поможет.