Под влиянием этих переживаний он принял решение позволить Саладину с Чангизом испытать то же, что происходило между ним и Анисом. Правда, его несколько смущала моральная сторона того, что он собрался делать – писать о только-только случившейся смерти отца. Вдруг у него получится неловко, с неуместным гробокопательским и вампирским душком? Он не понимал. Поэтому решил попробовать, но если вдруг почует в написанном безвкусицу и фальшь, уничтожить неудавшийся кусок и вернуться к первоначальному замыслу.
Он многое позаимствовал из реального своего опыта, вплоть до лекарств, которые давал Анису в те последние дни. “Помимо ежедневных таблеток мелфалана, ему была предписана целая батарея лекарств, призванных сражаться с пагубными побочными спутниками рака: анемией, повышенной нагрузкой на сердце и тому подобными неприятностями. Изосорбид-динитрат, две таблетки, четыре раза в день; фуросемид, одна таблетка, три раза; преднизолон, шесть таблеток ежедневно, по два раза”. И дальше в том же роде: агарол, верошпирон, аллопуринол… Полки чудо-лекарств маршем вошли из реальности в художественную прозу.
Он написал и о том, как брил отца – как Саладин брил Чангиза, – и об отважной безропотности умирающего перед лицом смерти. “Сначала в тебе оживает любовь к отцу, а потом приходит умение его уважать”. Он написал о кровавом поносе и о рвоте, об ударах электричеством и о простынях, о шлепанцах и о том, как обмывали тело, а потом хоронили его. А еще он написал вот это: “Он учит меня умирать, – думал Салахуддин. – Не отводит глаз, а смотрит смерти прямо в лицо. И ни разу, умирая, Чангиз Чамчавала не произнес имени Божьего”.
Именно так умирал Анис Ахмед Рушди.
Заканчивая эпизод, он не видел в нем ни намека на злоупотребление темой. Она трактовалась у него с должным пиететом. Когда рассказ об отцовской смерти был готов, он понял, что вычеркивать его не станет.
В день, когда он улетал к умирающему отцу, Мэриан нашла в кармане его брюк клочок бумаги, на котором его почерком было написано имя Робин, а рядом строчка из песни “Битлз”: волнует всех возлюбленных сильней[50]. Он не мог вспомнить, когда это писал и долго ли бумажка пролежала у него в кармане – с Робин он на тот момент не виделся уже больше года, а записку сунул в карман явно задолго до расставания с ней, – тем не менее с Мэриан случился приступ ревности, и прощание поэтому вышло не самым добрым. Они собирались справить сорокалетие Мэриан в Париже. Болезнь Аниса нарушила их планы.
Не отойдя еще от потрясения, вызванного смертью Аниса, он позвонил ей из Карачи в Лондон и прямо по телефону сделал предложение. Она согласилась за него выйти. 23 января 1988 года они поженились в муниципалитете лондонского района Финсбери, отобедали с друзьями в ресторане “Фредерик” в Излингтоне и провели ночь в отеле “Ритц”. Только много лет спустя он узнал, что сестра Самин и ближайшие друзья видели в этой женитьбе дурное предзнаменование, но не знали, как его отговорить.
Через четыре дня после свадьбы он записал в дневнике: “Как же просто уничтожить человека! Придумав себе врага, как легко его раздавить; как быстро он стирается в пыль! Зло: легкость его искушает”. Потом он не мог припомнить, для чего он это писал. Очевидно, запись имела отношение к книге, над которой он тогда работал, но в окончательный текст не попала. А всего год спустя эти слова оказались буквально пророческими.
Еще он писал в дневнике: “Если – вопреки душевному раздраю, разводу, смене жилища, книжке про Никарагуа, фильму про Индию и т. п. – я когда-нибудь закончу “Шайтанские аяты”, это будет означать, что я исполнил “первый пункт повестки дня”, дал имена всем составляющим моего “я”. После этого мне не о чем будет писать; ну разве что о человеческой жизни в целом”.
В 16:10 вторника 16 февраля 1988 года он вывел прописными буквами всё в том же дневнике: “Я ДОПИСАЛ”. В среду 17 февраля внес в текст незначительные исправления и “объявил книгу завершенной”. В четверг ксерокопировал рукопись и разослал литературным агентам. За выходные “Шайтанские аяты” были прочитаны Самин и Полин[51]. В понедельник Самин сказала, что книга ей в основном очень понравилась. Только описание смерти Чангиза вызвало у нее смешанные чувства. “Мне все время хотелось сказать: “Я тоже при этом была. Он это говорил не тебе, а мне. Это я ему сделала, а не ты”. Но мне в твоей версии места не хватило, и теперь все будут думать, что все было именно так, как ты рассказал”. Ему нечем был ответить на ее упреки. “Ладно, – сказала она. – Главное было выговориться. А в остальном как-нибудь переживу”.
50
У Рушди цитата из песни
51
Полин Мелвилл (род. в 1947 г.) – британская писательница и актриса, близкая приятельница Рушди.