Лиз рано вышла замуж, пожила со своим мужем Ричардом в Новой Зеландии и Бразилии, родила сына и дочь, поработала моделью, ушла от мужа и уехала в Лондон. Бразилия осталась любовью всей ее жизни, и однажды, когда организаторы “Бразильского бала” объявили главным призом за лучший карнавальный костюм два авиабилета в Рио, она, голая, вымазалась с ног до головы белым кремом для тела и приняла скульптурную позу, а ее новый бойфренд Луис Баум, редактор главного еженедельника издательской индустрии журнала “Букселлер”, одетый скульптором, в балахоне и берете и с резцом в руке возил ее на тележке по бальной зале. Разумеется, приз достался ей.
Она ушла из рекламного отдела и стала редактором приблизительно тогда же, когда он закончил “Гримуса”. По ночам она спала в комнате, где он работал днем, и тайком заглядывала в его все разраставшуюся рукопись. Когда роман был готов, она его напечатала, и, таким образом, первый законченный им писательский труд стал ее первым редакторским. Когда родился Зафар, они все вместе, двумя парами, с маленьким сыном Луиса Саймоном, поехали отдыхать во Францию. Такую дружбу он порушил ради денег. Ну и кто он после этого?
Отношения с Деборой были не столь долгими, но зато очень близкими. Она была женщиной доброй, заботливой, отзывчивой и великодушной, со своими авторами обращалась как с близкими ей людьми, а не просто партнерами по работе. После выхода “Детей полуночи”, но еще задолго до “Букера” и попадания в списки мировых бестселлеров, именно в кабинете Деборы он пришел к выводу, что сможет зарабатывать на жизнь литературным трудом. Дебора его поддержала, благодаря ей ему достало сил сказать Клариссе, что “придется приготовиться к бедности”, а уже благодаря тому, что Кларисса ему поверила, он отбросил сомнения и собрался с духом уволиться из рекламного агентства. Они с Клариссой провели немало счастливых дней в Уэльсе на ферме Мидл-Питтс, принадлежащей мужу Деборы композитору Майклу Беркли. От разрыва с ней у него тоже остался мучительный привкус вины. Когда же над его головой разразилась буря, обе они, Лиз и Дебора, позабыв об обидах, демонстративно встали на его сторону. Лишь благодаря любви и верности друзей, а также, да, их умению прощать ему удалось пережить кошмарные годы.
Лиз при этом вскоре поняла: ей, вообще говоря, повезло. Если бы “Шайтанские аяты” опубликовала она, то все последующие напасти – сообщения о заложенной в редакции бомбе, угрозы убийством, возросшие расходы на безопасность, неоднократная эвакуация здания – и внушаемый ими страх запросто могли пустить ко дну новорожденное издательское предприятие, и тогда “Блумсбери” не выпало бы открыть никому не известную, не опубликовавшую до того ни строчки детскую писательницу Джо Роулинг.
И еще: в сражении за “Шайтанские аяты” Эндрю Уайли и Гиллон Эйткен показали себя идеальными союзниками – мужественными, стойкими и непреклонными. Доверяя им представлять свои интересы, он не подозревал, что в одном строю с ними ему предстоит вступить в бой, они в тот момент тоже не догадывались о том, что ожидает их впереди. Но когда грянул гром, он был рад, что эти двое сражаются на его стороне.
Самую высокую цену за права на “Шайтанские аяты” предложило не “Вайкинг”, а другое издательство. Оно давало на целых loo тысяч долларов больше, однако Эндрю с Гиллоном настоятельно советовали это предложение отклонить. Ему в новинку были такие суммы, отказываться от них ему тоже до сих пор не приходилось, поэтому он попросил Эндрю: “Не могли бы вы объяснить причину, по которой мне стоило бы отказаться от лишней сотни тысяч долларов?” Тот был тверд: “Этот издатель вам не подходит”. Позже, когда буря уже разразилась, журнал “Нью-Йоркер” напечатал интервью с Рупертом Мердоком, в котором тот категорически утверждал: “Я считаю недопустимым оскорблять чьи бы то ни было религиозные чувства. Поэтому, кстати, я надеюсь, что мои сотрудники никогда бы не стали печатать книгу Салмана Рушди”. Руперт Мердок, вполне возможно, и не знал, что кто-то из “его сотрудников” пришел в восторг от романа и с огромным запасом перебил цену конкурентов, но достанься ему издательские права на “Шайтанские аяты”, он, судя по его же словам, изъял бы книгу с рынка при первых же признаках скандала. Совет Уайли оказался на удивление дальновидным: Мердок действительно был неподходящим издателем для его книги.