Выиграть конечно же было бы приятно, но он искренне радовался за Питера, и к тому же, по правде говоря, мысли его были слишком заняты разгоравшимися спорами вокруг выпущенной им книги. Премия пошла бы “Шайтанским аятам” на пользу – благодаря ей центр тяжести дискуссии переместился бы в подобающее литературно-критическое русло. Но сейчас его больше тревожило другое. Вернувшись в 11 вечера домой, он обнаружил запись на автоответчике: звонивший назвался исламским священнослужителем и попросил срочно перезвонить ему в Южную Африку, даже если будет совсем поздно. Дело в том, что выступавшая за расовое равноправие газета “Уикли мейл” пригласила его в качестве основного докладчика на конференцию по проблемам апартеида и цензуры – приглашение было согласовано с “широкими демократическими кругами”, это следовало понимать так, что фактически принимающей стороной выступал Африканский национальный конгресс; в Йоханнесбург он должен был лететь через четыре дня. “Мне необходимо поговорить с вами, пока вы еще в Лондоне”, – сообщил ему голос на автоответчике. Настроение у него было не ахти – отчасти из-за семейных неурядиц, отчасти из-за событий того вечера (всего пару часов назад Мэриан поведала Уильяму Голдингу, что написала феминистского “Повелителя мух”) – и, поразмыслив какое-то время, он перезвонил. Он сидел у себя в полутемной гостиной и слушал, как человек с другого конца света говорит, что ему лучше не приезжать на конференцию, которую устраивает “Уикли мейл”. Собеседник представился человеком свободомыслящим и современным, его звонок, объяснил он, был вызван опасениями за личную безопасность писателя и заботой о благе движения борьбы с апартеидом. Визит писателя в Йоханнесбург в нынешней обстановке вызовет бурную враждебную реакцию мусульманской общины. А это чревато неприятностями и для него лично, и для всего движения. Раздоры в рядах коалиции борцов с апартеидом будут иметь непоправимые последствия и сыграют на руку режиму белого меньшинства. Словом, чтобы не стать катализатором катастрофы, ему следует остаться дома.
Утром он позвонил Надин Гордимер – как патрон Конгресса южноафриканских писателей (КЮАП) она тоже имела отношение к его приглашению на конференцию. Он давно уже дружил с этой хрупкой и невероятно энергичной женщиной, которую безмерно уважал и которой так же безмерно восхищался. Голос ее звучал взволнованно и печально. Южноафриканские мусульмане, обычно громко протестующие против политики апартеида, теперь угрожали священной войной писателю-богохульнику и его книге. Они запросто могли убить его, устроить взрыв в зале, где соберутся участники конференции, напасть на тех, кто писателя пригласил. Полиция либо не хотела, либо не имела возможности что-то противопоставить угрозам мусульман. Возникла опасность раскола в КЮАП: мусульмане пригрозили дружно покинуть ряды писательской организации и, соответственно, прекратить ее материальную поддержку. Вдобавок в газете “Уикли мейл” работали в основном евреи, а в агрессивной мусульманской риторике всегда хватает досадного антисемитизма. Надин Гордимер лично встречалась с лидерами мусульманской общины и пыталась в диалоге с ними найти выход из сложившегося положения, многие всеми уважаемые борцы с апартеидом призывали экстремистов от ислама успокоиться и уступить, но те упорно стояли на своем. Влиятельная среди интеллектуалов-мусульман профессор Фатима Меер заявила: “В конечном счете Рушди выступает против всего третьего мира”. Из давнего убежденного противника колониализма он превратился в угнетателя, “злобно клевещущего на прошлое породившего его народа”. Африканский национальный конгресс в этой крайне непростой ситуации хранил выразительное молчание. Попытки умиротворить разошедшихся мусульман предпринимали многие, в том числе Дж. М. Кутзее, Атолл Фугард и Андре Бринк, однако угрозы исламистов изо дня в день раздавались все громче. Гордимер была ошеломлена таким развитием событий, ее тревожила участь, которая могла ждать ее друга. “Я не могу подвергать тебя такой опасности”, – сказала она ему.