Он ждал. Наконец, небольшая наемная повозка подъехала к подошве горы, на которой он стоял. Из повозки вышла дама и стала подниматься в гору. Вскоре Джуд узнал Сусанну. Она казалась ему теперь такой слабой: казалось, она не могла-бы выдержать сильных, страстных объятий, – тех объятий, в которые Джуд впрочем и не посмел-бы заключить ее. Она долго его не узнавала. Потом лицо её оживилось грустной улыбкой, и он поспешил к ней навстречу.
– Мне казалось, – начала она с нервной торопливостью, – что было-бы не хорошо оставить вас одного на похоронах. И вот, в самый последний момент, я явилась.
– Ах, вы, дорогая моя, добрая Сусанна! – бормотал растроганный Джуд.
По щепетильности своей двойственной натуры, Сусанна не остановилась, однако, для дальнейших приветствий и расспросов, хотя до погребения времени было еще довольно. Такое грустное семейное событие испытывается редко, и у Джуда была потребность поделиться своим горем и поговорить о нем с близким человеком. Но Сусанна или вовсе не чувствовала его, или не желала высказывать своего чувства.
Печальный и скромный обряд скоро кончился; погребальная процессия спешно двигалась к кладбищу, так как суетливый гробовщик имел через час другие, более выгодные похороны. Тетушку положили на новом месте, далеко в стороне от её родных. Сусанна и Джуд шли за гробом рядом, а теперь сели за чай в своем семейном доме, где наконец соединились в отдании последнего долга почившей.
– Так, вы говорите, она всегда была против брака? – спросила Сусанна.
– Да. Особенно в кругу нашего семейства.
Её глаза встретились с его взглядом и остановились.
– Наше семейство, действительно, несчастное. Как вам кажется, Джуд.
– Покойница говорила, что из нас выходили дурные мужья и жены. Конечно, нас можно назвать несчастными. По крайней мере меня.
Сусанна молчала.
– Скажите мне, Джуд, – спросила она, наконец, с заразительной дрожью в голосе. – Предосудительно ли мужу или жене выдавать третьему лицу, что они несчастны в браке? Если смотреть на брачный контракт как на установление церковное, тогда, пожалуй, это будет предосудительно. Но если брачный обряд маскирует только недостойный договор, основанный на материальных интересах, то возмущенная сторона – муж или жена, все равно – разве не может говорить, мало того, протестовать против семейного безобразия, оскорбляющего одного из них?
– Я сам когда-то высказывался в этом смысле, – подтвердил Джуд.
Она сейчас-же продолжала:
– А как вы думаете, встречаются-ли брачные пары, где один из супругов чувствует отвращение к другому, без вины с его стороны?
– Я допускаю такие случаи, например, если один из супругов любит другое лицо.
– Но даже помимо этого. Не сочтут-ли, например, злонравной жену, если она не хочет жить с своим мужем только потому… – её голос опять дрогнул, и он понял намек… – только потому, что она имеет против этой жизни личное отвращение – отвращение физическое, – наконец, называйте это брезгливостью или как угодно, – хотя она в то же время уважает и ценит своего мужа? Я просто ставлю вопрос: должна-ли она стараться пересилить свою брезгливость?
Джуд бросил на нее тревожный взгляд и ответил, глядя в сторону:
– В случаях такого рода мой личный опыт стоит в противоречии с моими убеждениями. В качестве человека, признающего семейное начало, я должен сказать – да. Говоря же по собственному опыту, без отношения к принципу, должен сказать – нет… Сусанна, я убежден, что вы несчастны!
– Нет, вы ошибаетесь! – ответила она, в сильном возбуждении. – Может-ли быть несчастна жена, которая всего два месяца замужем за человеком свободно ею выбранным?
– Свободно выбранным! – повторил Джуд с заметной иронией.
– Зачем вы повторяете мои слова?.. Однако, мне надо ехать обратно с шести-часовым поездом. Вы, вероятно, останетесь еще здесь?
– Да, на несколько дней, для окончания тетушкиных дел. Этот дом теперь сдан. Если позволите, я могу проводить вас к поезду.
Сусанна лукаво улыбнулась:
– До поезда не надо, а до половины дороги, пожалуй.
– Но постойте, вы не можете ехать с ночным: этот поезд не довезет вас до Чэстона. Вы должны остаться до завтра. Если вы не желаете переночевать здесь, то ведь у м-с Эдлин много простору.
– Ну что-ж, можно, – ответила она нерешительно – я не говорила мужу, что вернусь сегодня наверное.