Джуд сходил предупредить вдову, жившую рядом, и, вернувшись через несколько минут, снова сел.
– Боже мой, в каком ужасном положении мы с вами находимся, Сусанна! – неожиданно промолвил Джуд, застенчиво потупив взгляд.
– Ну вот! Чем же?
– Я не могу объяснить вам всю мою долю несчастья. А ваша – в том, что вам не следовало выходить замуж. Я понимал это прежде, чем вы сделали непоправимый промах, но не считал себя в праве вмешиваться. Я ошибся. Теперь я вижу, что должен был вмешаться!
– Но что собственно побуждает вас пускаться со мною в эти рассуждения?
– А то, что я отлично вижу вас сквозь ваши перья, моя бедная, несчастная птичка!
Её рука лежала на столе и Джуд положил на нее свою, но Сусанна отдернула руку.
– Это – нелепо после всего того, о чем мы с вами рассуждали, Сусанна! Я оказываюсь гораздо решительнее и солиднее вас, если на то пошло. Уже одно то, что вы отталкиваете такие невинные движения, показывает всю ребяческую неустойчивость вашего характера.
– Ну, я соглашаюсь – это было с моей стороны, пожалуй, слишком жеманно, – оправдывалась Сусанна с оттенком раскаяния. – Но я приняла это просто за шутку в вашей стороны – быть может слишком частую, – кокетливо прибавила она. – Вот, берите! – и она протянула ему руку. – Можете держать ее сколько угодно. Ну, а это хорошо с моей стороны?
– Да, очень.
– Но ведь я должна сказать ему об этом.
– Кому?
– Ричарду.
– Ну что-ж, скажите, если считаете нужным. Но мне кажется, что такими пустяками вы только расстроите его – и совершенно понапрасну.
– А уверены-ли вы, что позволяете себе эту вольность только в качестве моего кузена?
– Конечно, уверен. В моем сердце уже совсем не осталось чувства любви.
– Это ново… Как-же это?
– Очень просто – я виделся с Арабеллой.
Сусанна встрепенулась при этом имени и не утерпела спросить:
– Давно вы с ней виделись?
– Когда был в Кристминстере.
– Значит, она возвратилась, и вы до сих пор не сказали мне ни слова!.. Надеюсь, вы будете теперь жить с нею?
– Разумеется. Вот как вы живете с вашим мужем.
Она смотрела в пространство чрез листву стоявших на окне герани и кактусов, поблекших от небрежного ухода, и на глаза её навертывались слезы.
– Что это? спросил Джуд более нежным тоном.
– Почему вы так рады вернуться к ней, если… если то, что вы обыкновенно говорили мне, остается верным, я хотела сказать – тогда было верно! теперь уже, конечно, нет! И как могло ваше сердце так скоро обернуться к Арабелле?
– Мне кажется, к этому привел неисповедимый путь Провидения.
– О, это не правда! – возразила Сусанна с легкой досадой. – Вы дразните меня, вот и все, потому что воображаете, что я несчастна!
– Я не знаю. Да и не желаю этого знать.
– Еслиб, я была несчастна, в этом была бы моя вина, мой промах: я не имею еще права разлюбить его! Он внимателен ко мне во всех отношениях, и кроме того он очень интересный, всесторонне образованный и начитанный человек в своей специальности… Полагаете-ли вы, Джуд, что мужчина должен жениться на женщине непременно своего возраста, или он может жениться и на той, которая моложе его, как я, на восемнадцать лет?
– Это зависит от чувства, которое они питают друг к другу.
Он не дал ей опоры к самооправданию, и ей пришлось отстаивать себя собственными силами. Тоном побежденной, едва сдерживая рыдания, она продолжала:
– Мне кажется… мне кажется, – всхлипывала она, – что я должна быть так-же откровенна с вами, как вы были со мной. Быть может, вы поняли, что собственно я хотела выразить?.. Я говорю, что уважая м-ра Филлотсона, как друга, я не люблю его, для меня пытка жить с ним, как с мужем!.. Теперь я вам все высказала, и не могла не высказать, хотя и воображала себя счастливой. – Я боюсь, что после моего признания вы будете презирать меня!
Сусанна опустила голову на руки, лежавшие на столе, и зарыдала… Легкий треножный стол содрогался от её рыданий.
– Я была замужем всего месяц или два, – продолжала она, все еще склонившись над столом и всхлипывая. – Говорят, что иногда к тому, от чего женщина содрогается в первые дни своего замужества – через несколько лет она относится уже с полным равнодушием. Но это все равно, как если-бы сказать, что ампутация какого-нибудь члена не есть несчастие, потому что с течением времени человек привыкает к употреблению деревянной ноги или руки.
Джуд едва мог говорить, но, овладев собою, ответил:
– Я полагал, что между вами произошло какое-то роковое недоразумение, Сусанна, я прямо так и решил!
– Но в том-то и дело, что вы ошибаетесь! Тут не было никакого недоразумения, кроме моей собственной порочности, как вы, вероятно, назвали-бы это, и отвращения с моей стороны – по причине, которую я не могу открыть и которую люди вообще не признали-бы уважительной!.. Всего ужаснее мучает меня необходимость быть ответственной пред этим человеком, сознавать силу этого рокового союза в вещах, допустимых только по доброй воле!.. Я хотела-бы, чтоб он бил меня, или был неверен мне, словом делал-бы со мною такие вещи, которые могли-бы оправдать меня перед людьми за мое к нему отвращение. Но он ничего такого не делает, за исключением разве того, что стал несколько холоднее ко мне с тех пор, как заметил мое настоящее чувство к нему. Вот причина, почему он не захотел приехать на погребение… Нет, я ужасно несчастна, и ума не приложу, что мне с собою делать!.. Не подходите ко мне. Джуд, это не нужно.