– Вот это похоже на тебя – оскорблять жену подобными просьбами!
– Наоборот, из желания не оскорбить тебя я и обращаюсь с этой просьбой. Ты знаешь, что я люблю Сусанну. Я не желаю маскироваться. Мне не трудно было-бы послать письмо и без твоего ведома. Но с тобою и её мужем я желаю действовать на чистоту. Пожалуйста, напиши, Арабелла! – умолял он. – Заплати великодушием за мою простоту!
– Да она вовсе не интересуется видеть тебя. Она, как крыса, предвидела крушение корабля!
– Не смей так говорить! – закричал взбешенный Джуд, бросаясь на Арабеллу.
Он закашлялся страшнейшим образом и растянулся, бледный, как мертвец.
– Пожалуй, я приглашу ее, – пробормотала Арабелла, – если ты согласен, чтобы я находилась с тобой все время, что она будет здесь.
Жгучее желание видеть Сусанну не позволило ему протестовать против такого наглого требования, и он ответил, задыхаясь:
– Хорошо… Только пригласи, ради Бога!
Вечером он спросил, написала-ли она.
– Да, ответила она, – я сообщаю в письме о твоей болезни и прошу ее приехать завтра или после-завтра. Только я еще не отправила письма.
На другой день Джуд не хотел переспрашивать ее о письме, но какая-то безумная надежда заставляла его мучиться ожиданием. Он знал часы приходящих поездов и жадно прислушивался. Но её не было.
Он надеялся и ждал весь следующий день. Сусанна не появлялась. Не приходило и письменного ответа. Тогда Джуд решил про себя, что Арабелла обманула его. Его физическая слабость была так велика, что с досады он плакал, как ребенок, когда Арабелла не могла видеть его слез. Больше он не говорил ей ни слова ни о своем желании, ни о догадке. В нем созрело безмолвное решение, придавшее ему если не твердости, то решимости и спокойствия.
Раз как-то днем, когда после долгого отсутствия Арабелла вошла в комнату, она застала его кресло пустым.
Проливной дождь шел все утро, и глядя из окна на его потоки, трудно было поверить, что больной человек решится в такую погоду выйти почти на верную смерть. Но Джуд, действительно, катил в это время по железной дороге и в четвертом часу был уже у знакомого колодца в Мэригрине. Дождь никого не выпускал из дому. Джуд прошел по лужайке, никем не замеченный, к церкви и нашел ее открытой. Здесь он остановился, поглядывая на школу, откуда вскоре вышел небольшой мальчик – вероятно отпущенный до окончания уроков. Джуд подозвал его жестом и попросил вернуться в школу и, вызвав мистрисс Филлотсон, попросить ее зайти на минутку в церковь.
Мальчик побежал исполнить поручение, а Джуд пошел в знакомую церковь, где все ему показалось ново. Вскоре послышались легкие шаги, едва слышные за проливным дождем. Он обернулся.
– Ах, Джуд! – вот я не ожидала…
Истерический припадок удушья схватил Сусанну за горло. Джуд бросился к ней, но она быстро оправилась и пошла назад.
– Не уходите, не уходите! – умолял он. – Это мое последнее посещение! Я не решился войти в ваш дом и никогда уж больше не явлюсь. Не будьте безжалостны, Сусанна.
– Хорошо, я останусь, я не хочу быть невежливой! – проговорила она. Губы её дрожали и по щекам текли слезы, когда она позволила ему приблизиться к себе.
– Но зачем вы приехали и сделали порочное дело после совершения вами дела правого и похвального?
– О каком правом деле вы говорите?
– О примирении с Арабеллой. Она ведь никогда никому не принадлежала, кроме вас, Джуд.
– Неужели я затем только и приехал, чтоб выслушать этот вздор? Боже ты мой! В моей жизни ничего нет более позорного, безнравственного и фальшивого, чем этот новый союз, который вы называете правым делом! Да и вы тоже – вы называетесь женою Филлотсона! А на самом деле вы не его, а моя жена!
– Не заставляйте меня убежать от вас – я не в силах более выносить!.. Я и боролась, и каялась, и постилась, и молилась… Я почти достигла полного порабощения плоти духу. И вы не должны… слышите ли… не должны пробуждать во мне…
– О, я не буду спорить, потому что знаю, что женщина в вашем состоянии чувств глуха ко всем доводам!
– Как вы можете быть таким жестоким! Вы оскорбляете меня, Джуд! Уходите от меня!
Она быстро повернулась от него.
– Я уйду, и никогда не приду больше, хотя бы и имел на это силы, на что уже нет надежды… Сусанна, Сусанна, вы не стоите любви мужчины!
Грудь её волновалась.
– Я не позволю вам говорить такие вещи! – воскликнула она, и остановив на нем пристальный взгляд, решительно обернулась к нему.
– Не презирайте, не презирайте меня, поцелуйте меня, скажите что я не подлая обманщица, – я не вынесу такого упрека!