— Когда и что я тебе обещал? — спросил Джуд, которого она, обладая специальными познаниями по этой части, напоила так, что он словно опять протрезвел или, во всяком случае, казался трезвым тем, кто его мало знал.
— Как так? — притворно всполошилась Арабелла. — Да ты же несколько раз обещал на мне жениться, пока мы тут сидели! Вот и все эти джентльмены слышали.
— Не помню, — упрямо возразил Джуд. — Для меня на свете существует только одна женщина, не в этом Капернауме я не стану поминать ее имя.
Арабелла взглянула на отца.
— Будьте порядочным человеком, мистер Фаули, — сказал Донн. — Вы уже несколько дней живёте здесь с моей дочкой лишь потому, что женитесь на ней. Разумеется, я никогда не потерпел бы такого в моем доме, если бы это не подразумевалось. Вы обязаны жениться, — для вас это дело чести.
— Оставьте в покое мою честь! — с жаром вскричал Джуд, поднимаясь со своего места. — Я скорее на вавилонской блуднице женюсь, чем поступлю нечестно! Не рассматривай это как намёк на себя, милочка. Это всего-навсего риторическая фигура — гипербола, так это в книжках называется.
— Оставьте свой фигуры при себе и лучше заплатите долг друзьям, которые приютили вас, — заявил Донн.
— Если, как мне говорят, честь обязывает меня жениться на вашей дочери, хотя, убей меня бог, не знаю, как я здесь очутился, то я женюсь на ней, да поможет мне господь! Никогда я не был бесчестным по отношению к женщине или любому живому существу. Я не из тех, кто спасает себя за счет слабого!
— Ну, ну, успокойся, дружочек, он это так, — сказала Арабелла, прижимаясь щекой к его щеке. — Иди умойся, приведи себя в порядок, и пойдем. Ну, помирись с папашей.
Донн и Джуд пожали друг другу руки, и Джуд поднялся с Арабеллой наверх и вскоре вернулся опрятный и спокойный. Арабелла тоже наспех прихорошилась, и вместе с отцом они вышли на улицу.
— Не расходитесь, — обратилась она к гостям перед уходом. — Я велела служанке приготовить завтрак, и когда мы вернемся, все вместе и позавтракаем. Чашка хорошего крепкого чаю даст вам силы добраться до дому.
Когда Арабелла, Джуд и Донн ушли по своим брачным делам, гости, разгоняя дремоту, принялись с интересом обсуждать происходящее. Оловянный Тейлор, самый трезвый из всех, рассуждал наиболее связно.
— Не стану говорить против друзей, — сказал он, — только чудно это, что они снова женятся. Я так понимаю: уж если не могли ужиться первый раз, молодые да покладистые, то уж во второй и подавно не уживутся.
— А вы уверены, что он на ней женится?
— А что ж, и женится, раз тут честь задета.
— Ну, так сразу он навряд ли что-нибудь сделает. Ведь у него и разрешения-то на брак нет.
— Да что вы! Она уже запаслась! Не слышали, что ли, как она говорила, отцу?
— А знаете, — снова заговорил Оловянный Тейлор, закуривая трубку от газового рожка, — разобрать ее по всем статьям — так она, в общем, ничего, особенно при свечах. Конечно, походила монетка по рукам — блеск уж не тот, как у новеньких. Но для бабенки, потаскавшейся по всем четырем странам света, она очень недурна. Вот только, пожалуй, в окороках толстовата, ну да мне нравятся такие, которых ветер не валит с ног.
Гости лениво следили глазами за девочкой-служанкой, расстилавшей скатерть прямо на залитом вином столе. Хотя шторы были подняты и в доме стало по-утреннему светло, некоторые задремали прямо на стульях. Кое-кто подходил к двери и выглядывал на улицу. Первым среди них был Оловянный Тейлор. Вскоре он вернулся в комнату с ухмылкой на лице.
— Идут, убей меня бог! Видно, дело в шляпе.
— Едва ли, — возразил дядюшка Джо, входя следом за ним. — Помяните мое слово, в последнюю минуту он заартачится. Уж больно странно они идут, видать, не сладилось дело.
Все ждали в молчании, пока не хлопнула входная дверь. Первая с шумом вошла Арабелла; по ее лицу видно было, что ее план полностью удался.
— Полагаю, мы видим перед собой миссис Фаули? — с насмешливой вежливостью спросил Оловянный Тейлор.
— Еще бы! Снова миссис Фаули, — весело ответила Арабелла, стягивая перчатку и показывая левую руку, на которой красовалось обручальное кольцо. — Вот замочек. Надо сказать, он очень приятный и благовоспитанный человек, — я говорю о священнике. Когда дело было сделано, он сказал мне ласково так, как ребенку: «Миссис Фаули, — сказал он, — от всего сердца поздравляю вас. Я знаю вашу историю и историю вашею мужа и считаю, что вы поступили правильно. А что касается прошлых заблуждений, и ваших и его, — сказал он, — то теперь люди должны вас простить, как вы простили друг другу». Да, очень приятный и благовоспитанный человек! «Строго говоря, — сказал он, — церковь в своих догмах не признает развода, так что при всех своих ссорах и примирениях вы должны помнить слова Священного писания: „Что бог сочетал, того человек да не разлучает!“» Да, он очень приятный и благовоспитанный человек. Джуд, дружочек! Ну и вид был у тебя — просто курам на смех! Ты шагал прямо, как на параде, держался словно аршин проглотил, ну точь-в-точь будто поступал в ученики к какому-нибудь законнику, только я-то знала, что у тебя двоится в глазах, ты никак не мог найти мои пальцы.