В течение первых недель новоиспеченная жена всегда возбуждает интерес, даже если будущее семьи и ее доходы неопределенны. Есть в ее положении и в отношениях ее со знакомыми некая пикантность, которая скрашивает унылую действительность и на время уносит даже самую робкую новобрачную из мира реальности. Как-то в базарный день миссис Джуд Фаули шла по улицам Элфредстона именно в таком настроении духа и повстречала свою давнишнюю приятельницу Энни, с которой не виделась со дня свадьбы.
Сначала они, по обыкновению, захихикали; жизнь казалась им настолько веселой, что этого нельзя было и выразить словами.
— Вот видишь, дело выгорело! — заметила девица. — Ну да с таким, как он, иначе и быть не могло, я это знала. Он славный и добрый малый, и ты должна им гордиться.
— Я и горжусь — спокойно отвечала миссис Фаули.
— Ну, а когда ты ждешь?..
— Тсс! Я ничего не жду.
— Как так?
— Я ошиблась.
— Ах, Арабелла, Арабелла, ну и лиса ты! Ошиблась? Ничего не скажешь, умно, просто-таки ловко! Уж на что я опытная, а до такого никогда бы не додумалась! Я думала, ребенок так ребенок, но чтобы притвориться!
— Не спеши кричать о притворстве! Я вовсе не притворялась. Я не знала.
— Помяни мое слово, и взбесится же он, когда узнает! Задаст он тебе перцу под праздничек! Что бы там ни было, он все равно скажет, что это обман, и притом двойной, вот те крест!
— В первом я признаюсь, а во втором нет… Подумаешь, ему-то не все равно? Он даже обрадуется, что я ошиблась. Ничего, стерпит. Мужчины все одинаковы, а что им еще остается? Раз женился, деваться некуда.
Тем не менее Арабелла с некоторой опаской ждала той поры, когда ей волей-неволей придется признаться, что тревогу она подняла напрасно. Случай представился как-то вечером перед отходом ко сну. Они были в спальне, в своем уединенном домике, стоявшем у дороги, куда Джуд каждый день возвращался с работы. В тот день он проработал целых двенадцать часов и лег спать раньше жены. Когда она вошла в комнату, он уже успел задремать и лишь смутно видел, как она раздевается перед небольшим зеркалом.
Однако что-то в ее поведении заставило его очнуться. Она сидела так, что ему видно было в зеркале ее лицо, и он заметил, что она развлекается, делая на щеках ямочки, о которых уже говорилось, — этим удивительным искусством она владела в совершенстве и результата добивалась мгновенно. И он вдруг подумал, что ямочки на ее щеках появляются значительно реже, чем в первые недели их знакомства.
— Не делай этого, Арабелла! — воскликнул он. — Ничего дурного в этом нет, но… мне неприятно смотреть на тебя.
Она обернулась и засмеялась.
— О, господи, я и не знала, что ты проснулся! — сказала она. — Какой ты дурачок! Ну что тут такого?
— Где ты этому научилась?
— А я и не училась. Когда я служила в трактире, они у меня держались сколько хочешь, а теперь не держатся. Тогда лицо было полнее.
— Мне не нравятся ямочки. Они не красят женщину, особенно замужнюю и такую полную, как ты.
— Большинство мужчин думает иначе.
— Какое мне дело, что думает большинство мужчин? И откуда ты это знаешь?
— Мне часто говорили, когда я служила в пивной.
— Опять эта пивная! Вот почему ты узнала, что пиво, подмешанное, когда мы зашли в трактир в тот воскресный вечер. Я-то думал, когда женился, что ты всегда жила в отцовском доме.
— Мог бы и раньше сообразить. Думаешь, я бы так обтесалась, если бы все время жила при родителях? Делать мне дома было особенно нечего, я больше проедала, чем пользы приносила, вот и уехала на три месяца.
— Ну, ничего, скоро у тебя дел прибавится? не так ли?
— Ты это о чем?
— Ну как же… готовить все для маленького.
— А!
— Когда это будет? Можешь ты мне точно сказать, а не увиливать, как всегда?
— Сказать?
— Да — твой срок.
— Так ведь нечего и говорить. Я ошиблась.
— Что такое?
— Это была ошибка.
Он сел в постели и посмотрел на нее.
— Как это может быть?
— Что ж, женщины иногда обманываются в своих предположениях.
— Но… Ведь все случилось так неожиданно для меня, мебели никакой, мы почти без гроша. Я бы не стал спешить с нашей свадьбой и не привел бы тебя в полупустую хижину, так вот, совсем не подготовившись, если б не новость, которую ты мне сообщила… Тут уж готов не готов… надо было выручать тебя… Боже правый!
— Не расстраивайся, голубчик! Сделанного не воротишь.