Он слушал молча, не двигаясь, и, когда жена замолчала, в комнате повисла свинцовая тяжесть.
— Теперь я понимаю, почему твой брат был так заинтересован, чтобы мы помирились. — Маркус говорил медленно, четко выговаривая каждое слово. — Без меня вам сложнее было бы привести свой план в исполнение. Правда?
— Да, — уныло согласилась Джудит.
— Короче, во мне вы нашли отличного простака… фазана, как вы изволите выражаться. Я правильно применил это слово? Фазана, который бы обеспечивал выполнение вашего далеко идущего плана.
Джудит покачала головой:
— Нет. Я понимаю, что у тебя есть основания так думать, но все равно это не так. Когда я выходила за тебя замуж, я не хитрила. И Себастьян сказал тебе правду.
Маркус саркастически вскинул брови:
— Но ты же не будешь отрицать, что я очень пришелся вам с братом впору?
— Я и не отрицаю, — потерянно произнесла она. — И прекрасно понимаю твою боль и гнев. Я прошу только об одном: поверить, что специально использовать тебя у нас намерения не было.
— Но довериться все же мне ты не смогла, — констатировал Маркус. — Даже после всего, что у нас было. Скажи мне, Джудит, что я такого совершил, что настолько лишился твоего доверия?
Она снова покачала головой:
— Ничего… ничего… но если бы я тебе все рассказала, ты бы не позволил нам выполнить задуманное. Разве не так?
— О да! — взревел он. — Я бы запер тебя под замок, а ключ выбросил. Я, конечно, не позволил бы своей жене действовать бесчестным способом.
Джудит покраснела, и в ее голосе наконец появились твердые нотки:
— Грейсмер получил но заслугам. Все эти месяцы он бессовестным образом обирал Себастьяна. Жульничал, применял крапленые карты. Точно так же, как и с нашим отцом… а потом обвинил в жульничестве отца. А если бы так поступили с твоим отцом? Тебе что, Маркус, вообще неведомы такие понятия, как восстановление справедливости, наказание злодейства? Ты можешь понять, что существует такая боль, которая постоянно взывает к мщению… требует, чтобы мы действовали, возвратили все, что у нас украдено?
Маркус на это ничего не ответил. Помолчав, он задал еще один вопрос:
— Скажи мне, пожалуйста, а то, что я получил именно на этот вечер приглашение от Моркби, это что, простое совпадение?
Джудит покраснела еще больше. Позиция была безнадежная.
— Нет, — печально проговорила она, — это не совпадение, Чарли…
— Чарли? Ты хочешь сказать, что вовлекла моего кузена в эту лживую… предательскую игру? — Его глаза на бледном лице сейчас зияли, как две черные дыры.
— Не совсем так… Дело в том, что я действительно попросила его организовать приглашение, но не сказала зачем. — Она в отчаянии прижала руки к пылающим щекам и посмотрела на мужа, совершенно опустошенная тем, что вынуждена была правдой сделать ему больно.
Маркус глубоко вздохнул и прошипел:
— Убирайся прочь! Если ты останешься здесь еще хоть минуту, я просто не ручаюсь за себя.
— Маркус, пожалуйста. — Джудит сделала шаг к мужу, но он выставил вперед руки.
— Уходи!
— Ну, пожалуйста… пожалуйста, — взмолилась она, — попытайся понять, посмотреть хоть чуточку на все моими глазами.
Джудит страшилась уйти. Ей казалось, что, если она сейчас подчинится и уйдет, трети на в их отношениях превратится в широкую бездонную пропасть.
Он схватил Джудит за плечи, сдавил и встряхнул так, что голова ее беспомощно задергалась. Затем отпрянул от жены, словно она была обжигающе горячей, и выбежал вон, оставив дверь открытой. Джудит осталась стоять посередине комнаты, потирая плечи. Они саднили.
Затем она проковыляла к креслу у камина, села и сгорбилась в нем с одной только мыслью; «Все кончено, все потеряно!»
Она сидела, забившись в кресло, похожая на диковинного раненого зверька, в рубинах и кисее поверх атласа. Прошло довольно много времени. И тут вдруг вернулся Маркус.
Он заговорил с отстраненной вежливостью:
— Я сделал тебе больно. Извини. Я не хотел этого. Пойдем теперь наверх. Тебе надо в постель.
— Спасибо. Но я лучше останусь здесь. — Она услышала свой голос, такой же скованно вежливый.
Маркус наклонился и, вытащив ее из кресла, поставил на ноги.
— Мне тебя понести?
Она покачала головой и как во сне двинулась из комнаты. Джудит снова шла впереди него и не оглядываясь вошла к себе. Маркус молча скрылся в своей спальне.
Глава 30
Остаток ночи Джудит провела в темноте с открытыми глазами: при любой попытке их закрыть они немедленно открывались, будто их подпирали палочками, Глазные яблоки болели, в висках невыносимо стучало. Несмотря на смертельную усталость, о сне не могло быть и речи. Джудит лежала в постели, натянув одеяло до подбородка.
Пора подводить итоги. Долгая дорога к мести закончена. Себастьян получил то, что положено ему по праву рождения. И даже если Грейсмер там все запустил, Себастьян будет работать и приведет владение в образцовый порядок. Джордж Деверю отмщен, у его детей есть теперь свой дом. Наконец-то свой!
Значит, все, о чем мечтали, сбылось? Должно же в конце концов чувствоваться какое-то удовлетворение или хотя бы облегчение. Но почему-то никаких чувств нет, одна пустота, и ничего больше. То есть не выигрыш это вовсе, а огромный проигрыш. Отец отмщен, но огромной ценой — потерей любимого. Стоила того их месть? Джудит пыталась сохранить и то и другое, но в результате осталась ни с чем.
»Но это я ни с чем, — напомнила она себе. — Я, а не Себастьян. У брата теперь есть все, теперь у него есть что предложить Харриет. Он удалится в свое поместье, чтобы воплотить в жизнь свои буколические мечты. А я?.. Единственное, что я могу сейчас сделать для Маркуса, — это тихо и незаметно исчезнуть из его жизни. И такому исчезновению сейчас ничто не мешает. Я скажу ему об этом при первой возможности».
На этой печальной мысли ее вдруг сморил сон. А солнце уже подымалось над Лондоном.
Проснулась Джудит после полудня, позвонила Милли, встала и в глубоком молчании оделась. — Его светлость дома?
— По-моему, миледи, после завтрака его светлость ушли. — Милли сняла пушинку с рукава короткого шерстяного жакета Джудит. — Вы выглядите немного усталой, миледи, — добавила она озабоченно. — Давайте положим немного румян.
Джудит посмотрела на себя в зеркало. Лицо бледное, взгляд тусклый и тяжелый. Она покачала головой:
— Нет. С румянами будет еще хуже. — И, застегнув на шее нитку кораллов, направилась вниз, в желтую гостиную.
— Миледи, мистер Давенпорт оставил свою карточку час назад. — В дверях стоял Грегсон с серебряным подносом в руках.
— Спасибо, Грегсон. Не могли бы вы принести мне чашечку кофе?
На обратной стороне визитной карточки Себастьян наспех написал: «Чувствую себя совершенно опустошенным. Как будто не победил, а проиграл. Если можешь, приходи ко мне. Надо поговорить».
Джудит швырнула карточку в огонь.
»Я бы чувствовала то же самое, что и Себастьян, даже если бы никакой катастрофы с Маркусом не произошло. Очень велико было напряжение, оно буквально высушило нас. А Себастьян мне сейчас нужен, как никогда прежде».
— К вам леди Баррет, миледи, — объявил Грегсон, входя с подносом кофе.
Джудит вспомнила лицо Агнес, каким оно было прошлой ночью, — маска злобы и ненависти, — и сердце ее упало куда-то в желудок. Она открыла рот сказать, чтобы Грегсон… но Агнес уже стояла в дверях. Она, как и Джудит, была бледна.
— Леди Баррет. — Джудит поклонилась, удивляясь тому, как хрупко звучит ее голос. — Это так мило с вашей стороны, навестить меня. Грегсон, принесите еще кофе.
— Не надо. Я не хочу кофе. Спасибо.
Она не возвратила Джудит поклона, а принялась ходить по комнате, ожидая, пока Грегсон закончит наливать Джудит кофе.
Когда же дверь за дворецким наконец закрылась, она резко повернулась к своей дочери. На бледном лице контрастом выделялись два круглых пятна румян, глаза лихорадочно горели.