Друг Эрика, живущий в Вашингтоне, как-то говорил, что припарковаться у Молла не составит проблем. Он, видимо, имел в виду какой-нибудь другой день, но не сегодняшний, когда Национальная ассоциация негритянских женщин решила устроить конференцию, а афроамериканские семьи — слет. Было уже два часа дня, а мы еще ничего не ели. И не знали, во сколько закрывается Смитсоновский институт, где он находится и где тут можно купить масло, потому что, если мы не преподнесем в подарок масло, эта экскурсия потеряет всякий смысл. А еще тут повсюду росли дурацкие деревья, и толпы народа передвигались не быстрее, чем пешеходы, ползущие через улицу. Так что мы были немного на взводе. Зеркальный бассейн, из которого спустили воду во время постройки неописуемо уродливого монумента в честь Второй мировой, можно было спокойно перейти как улицу. Мы оставили машину и побрели по улицам, выспрашивая у полицейских дорогу, обходя толпы детей, жующих продукцию фастфуда, и останавливаясь по пути, чтобы купить Эрику польскую сардельку и батарейки для фотоаппарата.
Перспектива поиска сливочного масла не радовала. Для тех, кто ни разу не был в окрестностях Вашингтон-Молла, сообщу, что здесь полно серых казенных зданий, статуй президентов и книжных магазинов, однако даже не вздумайте приехать сюда за продуктами. Я спросила управляющего рестораном «У Гарри», нельзя ли у них купить пачку сливочного масла. Он был не из Нью-Йорка — это сразу можно было понять по его приличному виду, но и он не смог мне помочь, потому что в ресторане «У Гарри» на сливочном масле не жарят. Это меня смутило, и я решила, что, хотя люди тут милые и неторопливые и деревьев много, я все же никогда не смогу жить в Вашингтоне. Правда, он порекомендовал магазин в трех кварталах, где, возможно, есть масло.
И оно там было.
Итак, в половине четвертого мы были готовы. У меня в руках было сливочное масло, у Эрика в желудке польская сарделька, у фотоаппарата — батарейки, осталось только войти и заснять процедуру торжественного возложения пачки масла на кухню Джулии. Перед входом в Смитсоновский институт выстроилась очередь из желающих попасть на выставку.
В зале на большом экране непрерывно демонстрировался фильм о Джулии и записи интервью, где самые разные люди высказывали свое мнение о ней. Вдоль стен шли витрины, уставленные причудливой кухонной утварью из огромной коллекции Джулии. Там был, к примеру, прибор под названием манш-а-жиго[70], напоминающий садистский зажим для сосков, и та самая горелка, которой она обугливала помидор. На одну из витрин разложили семнадцать страниц рецепта французского багета из «Искусства французской кухни, том 2»: а я-то думала, что после пате де канар ан крут меня уже ничем не испугаешь, однако этот рецепт заставил меня изменить мнение. За стеклом витрины торжественно возвышалась кухонная мебель Джулии. Доска с крючками и контурами ее многочисленных кастрюль и сковородок, большая, красивая плита «Гарланд». Столешницы из мореного клена на два дюйма выше стандартной высоты. Это была кухня, созданная Джулией под свой рост. Я прильнула к стеклу и чуть не вывернула шею, пытаясь заглянуть во все уголки и щелочки. Как бы мне хотелось оказаться хоть на минуту там, за стеклом на этой самой кухне.
Трое маленьких детей сидели на ковре перед экраном. И всякий раз оживленно хихикали, когда Джулия решительным движением брала в руки скалку, как будто замахивалась. Мы с Эриком ждали удобного момента, чтобы спокойно водрузить на выбранное место пачку масла как символ кулинарного искусства великой Джулии Чайлд. И в эту торжественную минуту кто-то из невинных детишек очаровательным голосочком произнес: «А по-моему, эта Джулия просто сумасшедшая». Но тут на экране возникла Элис Уотерс[71], и детишки убежали смотреть миниатюрные модели «фордиков», прежде чем я успела среагировать. Момент истины настал.
— Эрик, бери фотоаппарат. Давай сделаем это!
У меня не возникло сомнений, где именно оставить свой дар, — в центре выставки, под большой черно-белой фотографией Джулии в поварском фартуке и синтетической кофте с безумным орнаментом из семидесятых. Под фотографией была узкая полочка, точно это и вправду был алтарь, на котором паломникам следовало оставлять свои дары.
70
Специальный держатель для разделки бараньей ноги, позволяющий зафиксировать мясо, не прикасаясь к нему.