– Мне приятно это слышать, но я не обольщаюсь. Хороших писателей и без меня достаточно.
Старик заботливо посмотрел на нее.
– У тебя усталый вид. Скажи, ты не слишком много работаешь?
– У меня нет выхода, – ответила Джулия. – Сюжет нельзя спрятать, как сокровище или капитал, его нужно разрабатывать. Иначе он безнадежно устареет. Когда у меня есть вдохновение, я пишу и не могу остановиться.
Работа стала для нее транквилизатором и допингом одновременно, Джорджо – единственным утешением. Романов она не заводила, если не считать одного, короткого, с фотографом. Когда они встретились с Лео в суде по поводу развода, он дал понять, что осуждает ее за эту связь. Мечтая вернуть ее, он готов был прибегнуть к любым аргументам. Потом он изменил тактику и принялся за ней ухаживать. Но Джулия порвала с ним окончательно. Теперь она знала, что Лео не может переродиться и всем его клятвам грош цена.
Постепенно страсти улеглись, и они стали добрыми друзьями. Что касается Джорджо, Лео был и оставался любящим отцом, в этом отношении Джулия не могла на него жаловаться.
– Ты можешь потребовать у него столько денег, сколько считаешь нужным, – сказал ей Бенни, который был ее адвокатом в бракоразводном процессе.
– Но я не хочу, чтобы он умер с голоду! – Джулии стало жаль бывшего мужа. – Ему и так приходится отдавать первой жене половину своих заработков, нельзя же забирать у него все.
– Первой жене он давно уже ничего не дает, – заверил ее Бенни.
– Скотина! – возмутилась Джулия. – Куда же он в таком случае тратит деньги?
– Ты меня об этом спрашиваешь?
– Раз так, возьмем с него максимум того, что можем взять. В конце концов, Джорджо не только мой, но и его сын. А о детях надо заботиться. – В эту секунду она была в ярости.
Когда они с Лео виделись, гнев ее улетучивался. Конечно, он не менялся, оставаясь все тем же эгоистом, обманщиком и ловеласом. Избалованный ребенок, любимец женщин, он не был способен хранить верность, отвечать за свои поступки, нести ответственность за семью, как другие мужчины. Но несмотря на свою неистребимую страсть к изменам, он любил и, возможно, любит ее до сих пор. Джулия чувствовала это сердцем.
В ее жизни снова появилась Заира. Она открыла дом моды в центре Милана, где разрабатывала модели одежды для прет-а-порте. Громкая аристократическая фамилия обеспечивала успех ее предприятию. Злые сплетники поговаривали о том, что дружба двух женщин не совсем естественна, но Джулия не обращала на эти сплетни никакого внимания. Уж кто-кто, а она-то знала, что питает к Заире лишь дружеские чувства.
На одном из показов мод своей подруги Джулия встретила как-то Марту Монтини – женщину, которую застала после похорон матери в своей постели. Марта была с мужем, и Джулия услышала, как кто-то назвал его по имени – Гермес.
Нежные, волнующие воспоминания далекой молодости, почти детства, нахлынули на нее, и она вспомнила красивого, похожего на греческого бога юношу, подарившего ей первый в жизни поцелуй. Теперь этот юноша стал знаменитым хирургом. Судя по всему, женитьба на дочери медицинского светила помогла ему сделать блестящую карьеру, но счастья не принесла. Брак с такой женщиной не может быть счастливым.
С того дня Джулия стала просматривать иллюстрированные журналы, чтобы узнать побольше о своей первой любви. Ей то и дело попадались его фотографии и заметки в разделах светской хроники, свидетельствовавшие о том, что хирург, который не мог не знать про неверность своей жены, всюду появлялся в ее обществе. Вглядываясь в лицо красивого мужчины, она искала в нем черты двадцатилетнего юноши, рубившего в холодный летний день сосну в ее саду. Искала и находила. Может, и он не забыл меня, думала она с надеждой, и ее охватывало волнение.
Время текло неумолимо, отмеряя недели, месяцы, годы, но когда они столкнулись лицом к лицу в Манхэттене на Пятой авеню, обоим показалось, что с их последней встречи не прошло и дня.
– Джулия! Джулия де Бласко! – радостно воскликнул он, подходя к ней. – Как твой насморк?
Она сделала над собой усилие, чтобы не запрыгать от счастья.
– Рада тебя видеть, – осторожно сказала она. – Ты по-прежнему приглядываешь за своими братьями и сестрами, как сторожевой пес?
– Нет, – ответил он с грустью. – Охранять стало некого. А ты все та же очаровательная девочка, сварившая для меня кофе в холодный июньский день несколько лет тому назад.
– Если быть точнее, – покраснев, сказала Джулия, – двадцать пять лет тому назад. Мне уже скоро сорок.
– Ты такая же красивая, как была, совсем не изменилась. Я все эти годы вспоминал тебя, Джулия.