В эту трагическую ночь Джулия познакомилась с Лео, которого привел брат: Бенни ездил в привокзальную аптеку за лекарствами, выписанными доктором Бенцони, и, повстречав на вокзале Лео, дал понять старому другу, что нуждается в моральной поддержке, и попросил его поехать с ним.
Джулия вошла в кухню, когда брат и Лео собирались варить кофе.
– Познакомься, это моя сестра Джулия. А это Лео Ровелли.
– Ровелли? Журналист из «Коррьере»? – спросила Джулия, часто слышавшая рассказы брата о друге.
– Он самый, с вашего позволения, – пошутил Лео, окидывая сестру друга оценивающим взглядом.
– Вот не думала, что он такой красавец! – с неподдельным восхищением выпалила Джулия, почувствовав, что пошла бы на край света за этим высоким блондином с тонким благородным лицом.
Она не сводила с него глаз.
– Это вы красавица, – комплиментом на комплимент ответил Лео, покоренный ее очаровательной непосредственностью. – Вы прелесть. Просто загляденье.
– Загляденье? – Только сейчас Джулия заметила, что она стоит перед молодыми людьми в пижаме, с растрепанными волосами. Она покраснела, что сделало ее еще прелестнее, еще соблазнительнее. – Пойду приведу себя в порядок.
– Вы и так в порядке, – заверил ее Лео, откровенно ею любуясь.
– Я читала ваши репортажи из Африки. Какая у вас интересная жизнь!
– Предлагаю перейти на «ты». Нет возражений?
– Конечно, нет, – смущенно согласилась она. – Представляешь, когда Бенни говорил, что знаком с тобой, я не верила – думала, он набивает себе цену.
– Теперь ты знаешь, что твой брат говорил правду.
– Ты выглядишь старше его.
Лео засмеялся:
– Какая же ты еще маленькая! Тридцатилетний мужчина кажется тебе стариком.
Лицо Джулии залила краска.
– Ты меня не так понял.
В это время в кухню вошла Кармен. Бенни представил ей своего друга.
Мать строго посмотрела на Джулию:
– На твоем месте я бы не разгуливала при гостях в пижаме.
В холодных глазах матери Джулия прочла упрек: как она может кокетничать неизвестно с кем, когда у отца сердечный приступ!
– Я на минутку, – извинилась Джулия. – Сейчас вернусь.
Пришлось пригрозить запершейся на ключ Изабелле, что если та не откроет ей дверь, она позовет мать.
На голове у Изабеллы были бигуди, лицо покрывал жирный слой коричневого крема.
Джулия показала сестре язык.
– Ты похожа на мумию.
Она сняла пижаму, надела юбку в крупные цветы и белую пикейную блузку.
Изабелла укоризненно покачала головой.
– Постыдилась бы!
Джулия сделала пируэт, отчего юбка на ней вздулась колоколом.
– Стыдиться? Чего?
Изабелла, присев на край постели, стригла заусенцы.
– У тебя дедушка умер, отцу плохо, а ты вырядилась, будто на гулянье.
– Лучше на себя полюбуйся, – огрызнулась Джулия. – Да попадись ты сейчас на глаза своему женишку, он бы, знаешь, как бежал? Как угорелый.
– Ты позор нашей семьи.
– Спасибо.
– Вся в деда.
– Дедушка умер, не надо говорить о нем плохо.
– Я говорю плохо о тебе.
Джулии захотелось попугать сестру:
– Смотри, как бы покойник не утащил тебя с собой в могилу. Придет ночью, схватит тебя за ноги и…
– Я дедушку всегда любила, – солгала Изабелла, инстинктивно подтягивая под себя ноги. – Всегда.
– На твоем месте я бы не чувствовала себя в безопасности, – предостерегла ее Джулия, выходя из комнаты.
Она на цыпочках подошла к спальне родителей. Отец лежал в постели, рядом сидел Бенни.
– Как он? – спросила Джулия.
– Уснул.
– Что сказал доктор?
– Папе придется лечь на обследование в кардиологическую клинику. Уговори маму поспать. Так нам будет спокойнее.
– Кому нам?
– Мне, тебе, Лео. Мама очень устала.
Джулия спустилась в гостиную. Мать сидела с вязаньем возле дивана, на котором лежал дедушка. Время от времени она поднимала глаза и смотрела на его восковое лицо, на котором застыло подобие улыбки, – смотрела и улыбалась в ответ.
Спокойствие матери поразило Джулию.
– Я как раз вспоминала поездку в горы, где папа партизанил. Мы провели тогда вместе всего один день, но я запомнила его на всю жизнь. Тебя тогда еще и на свете не было. Ты очень похожа на дедушку.
Джулия нежно погладила мать по плечу, поцеловала в лоб.
– Иди спать, мама.
– Не волнуйся. Мне здесь хорошо. Свари кофе. Кажется, в кухне есть печенье.
На душе у Джулии было спокойно. Просто удивительно, думала она, как могут уживаться горе и счастье, насколько жажда жизни сильнее отчаяния от пришедшей в дом смерти. Да, это было так: те же чувства она читала на красивом лице матери.
В кухне Джулия увидела маэстро Леоне Босси, жившего в соседнем особняке, – доморощенного скрипача, которого иногда, по торжественным случаям, приглашали играть в церковь за скромное вознаграждение. Его коронным номером считалась «Аве Мария» Гуно. Жена маэстро, некрасивая особа с ужасно склочным характером, была родом из Лигурии и говорила с чудовищным акцентом. Маэстро привык ложиться под утро и, придя к соседям с соболезнованиями, не торопился возвращаться в ненавистное семейное гнездо.