– Спасибо за совет, – сказал Франко и, поцеловав Марте руку, вышел.
Глава 17
Жорж Бертран прочел факс от Фурнье и побелел от злости. Он нажал на клопку внутренней связи и еле слышно произнес:
– Зайди ко мне, Пьер.
Его помощник, молодой способный финансист Пьер Кортини, занимал соседний кабинет на первом этаже Коммерческого банка, расположенного в центре Парижа на бульваре Сен-Жермен.
– Когда это пришло? – спросил Бертран вкрадчивым голосом, не предвещавшим молодому помощнику ничего хорошего, и помахал в воздухе посланием из далекого Джорджтауна.
– Два дня назад, когда я летал в Токио.
У Пьера Кортини было железное алиби. Банкир лично отправил его в Японию для налаживания контактов с одной весьма перспективной фирмой, а, значит, с него взятки гладки. Его хитрые корсиканские глаза смотрели чуть насмешливо, словно спрашивали: «А сам-то ты где был в это время, любезный Бертран?»
Да, рыльце у банкира было в пушку. Каждый месяц он на несколько дней исчезал, становясь недосягаемым для своих подчиненных. Самое смешное, что все, включая его жену, отлично знали, где и с кем он уединяется, но делали вид, будто пребывают в полном неведении. Мадам Леклерк, в чьих объятиях проводил время Бертран, была женой одного высокопоставленного чиновника из министерства иностранных дел, который, в свою очередь, тоже делал вид, что ни о чем не догадывается.
– Позвони на Кайманы. Когда найдешь Фурнье, соедини меня с ним, – приказал Бертран помощнику. – Я хочу, чтобы этот сукин сын рассказал лично мне, как обстоят дела.
Как обстоят дела, было ясно из факса. И проблема тут не в шести миллионах фунтов стерлингов – в конце концов, для такого банкира, как он, это не сумма; главное – что его обвели вокруг пальца, выставили на посмешище.
Пьер мысленно потирал руки. Он терпеть не мог своего шефа и злорадствовал, что нашелся хитрец, который его переиграл. Да не просто переиграл – уничтожил! «Молодец, Вассалли! – похвалил он про себя итальянского партнера Бертрана. – Так держать!»
Между тем он дозвонился и соединил своего шефа с Фурнье.
– Привет, Луи, – как ни в чем не бывало начал Жорж, – ты в мое отсутствие времени не терял, как я погляжу.
Фурнье сразу понял, о чем идет речь.
– Честное слово, я искал тебя где только возможно, но ты как сквозь землю провалился, – начал он оправдываться. – И тогда я подумал, что Франко – твой друг, к тому же у него такие ужасные обстоятельства, родную мать похитили, в общем, я решил дать ему кредит. Уверен, ты поступил бы так же. Да и риска никакого нет. Если Вассалли не вернет деньги в срок, твоя доля в «Интерканале» увеличится на шесть процентов. Ты будешь иметь больше, чем он, Жорж, разве плохо?
– И долго ты думал, пока до такого додумался?
– Мне не надо было долго думать, чтобы понять, какую выгоду сулит нам эта сделка.
– Похоже, ты другим местом думал, Луи. Головы-то у тебя, оказывается, и нет.
Только теперь до Луи дошло, что он влип в нехорошую историю.
– Я не понимаю тебя, – растерянно пробормотал он.
– Ты совершил непоправимую ошибку, Луи, – с отеческой нежностью сказал Бертран. – Твоя самостоятельность тебе дорого обойдется. Ты дал деньги под честное слово, а этого категорически нельзя делать. Статистика показывает, что обычно такие клиенты долги не возвращают.
– Я хотел как лучше, ведь Франко – твой друг, – уже не так уверенно повторил Фурнье, холодея от страха.
– Ты спутал дружбу с партнерством, Луи. У меня нет друзей. Да у тебя и самого их нет, разве не так? А теперь собирай манатки, и чтобы духу твоего больше не было в офисе! Ты уволен!
Неожиданно для себя Луи Фурнье почувствовал облегчение.
– Можешь мне не верить, – весело сказал он, – но я и сам уже подумывал убраться из этой проклятой дыры, только не знал, как это сделать. Ты меня просто выручил, Жорж, огромное спасибо!
– До пошел ты! – крикнул Бертран, но опоздал: в трубке уже послышались частые гудки.
Злость кипела в нем, и, чтобы успокоиться, он обвел взглядом свой огромный кабинет, защищенный от уличного шума двойными рамами. Здесь все выглядело надежно и солидно, как и должно быть в надежном и солидном банке. На стенах висели портреты тех, кто приумножал семейное богатство: дед, отец, дядя. Когда его сын, который сейчас учится банковскому делу на Уолл-стрит, сядет в это кресло, портрет Бертрана тоже украсит стену. А пока надо проверить, куда переместились его шесть миллионов фунтов стерлингов.
Бертран достал из внутреннего кармана маленькую записную книжечку в синем кожаном переплете и, полистав ее, набрал сначала код Лондона, а затем нужный номер в Сити.
– Привет, это Жорж, как дела? Нет, я не в Лондоне, я звоню из Парижа, – начал он с обычных вежливых фраз, но через минуту уже перешел к делу: – Мне нужна информация. Я интересуюсь поступлениями на счет Алана Грея, издателя. Нет, нет, только за последние четыре дня. Сумма в шесть миллионов фунтов стерлингов. Спасибо, я через час перезвоню.
Бертран положил трубку и услышал, как тренькнул телефон в кабинете Пьера – тот тоже положил трубку.
Пьеру не возбранялось слушать его переговоры, иногда это бывало даже необходимо, но сейчас помощнику не обязательно было подключаться. Впрочем, он сам виноват, надо было звонить не с параллельного аппарата, а с прямого. От охватившей его злости он совсем забыл об осторожности.
Бертран никому не верил – ни Пьеру Кортини, ни мадам Леклерк. Любовнице даже больше, чем помощнику. Во время их последней встречи она была не в меру любопытна. Жорж понимал, что они оба занимаются одним и тем же – выуживают друг у друга политические, экономические и финансовые новости, которые потом используют в собственных интересах. Обманутому мужу тоже перепадала кое-какая информация, так что их треугольник можно было назвать взаимовыгодным.
– Миланская встреча прошла удачно? – спросила его прекрасная Угетт, едва они перестали любить друг друга.
Она пыталась поднять его утомленный член с помощью петли из жемчужного ожерелья.
– В каком смысле удачно? – спросил он, натягивая на себя простыню, чтобы прекратить смущающие его любовные игры.
– В прямом. Кто выиграл сражение за «Интерканал», ты или Вассалли?
– Вассалли.
– Он сильный, – сказала она с нотками восхищения в голосе.
– Ничего, на всякого сильного находится более сильный, так будет и с Вассалли.
– Что-то пока не нашелся, – усмехнулась Угетт, и Бертрану показалось, что она его дразнит.
– Зато нашелся этот сукин сын Грей. Он снюхался с итальяшкой, а я оказался в стороне.
– Значит, Вассалли по-прежнему возглавляет компанию, – задумчиво сказала Угетт.
– Прибавив к своим сорока пяти процентам еще восемь, – со злостью добавил Бертран.
– А где же он взял деньги на акции Грея? Ведь он, кажется, на мели?
– Нашел, видно, или найдет в ближайшее время.
– Значит, ты проиграл, бедняжка, – с сочувственным вздохом сказала она, но Бертран заметил в ее глазах злорадные огоньки.
Он готов был поклясться, что его любовница радуется победе Вассалли. Почему? Что за этим скрывается? Если тут замешан ее муж, он устроит этому рогоносцу веселую жизнь!
Сейчас, после истории с шестью миллионами, подозрения Бертрана усилились. Он стал вспоминать в подробностях разговор с любовницей, но тут зазвонил телефон.
– Я кое-что выяснил, – сказал Бертрану его лондонский собеседник. – Эта сумма поступила из Милана через Женеву. Отправитель – «Икс красный».
Для банкира это был удар ниже пояса: «Икс красный» принадлежал его собственному банку в Джорджтауне.
– Благодарю за услугу, – стараясь не выдать своего отчаяния, сказал в трубку Бертран. – За мной цветы, те, что вы любите.
Цветы – тоже был условный код, под ними подразумевались денежные купюры.
Теперь все стало окончательно ясно: Вассалли купил акции у Грея на его, Бертрана, деньги. Этот кретин Фурнье выдал ему под честное слово шесть миллионов фунтов стерлингов якобы на выкуп похищенной матери. В результате банкир остался с носом – ни акций, ни денег.