– С ней все в порядке, она блаженствует в обществе Марисоль. Когда я на них смотрю, то убеждаюсь, что они просто созданы друг для друга. Бедная женщина так натерпелась с моим братцем, что ей кажется, будто она попала в рай.
– А сам-то ты как? Вид у тебя не очень.
– Вид может быть и обманчивым, – уклонился от ответа Вассалли, который действительно чувствовал себя после истории с Джулией выбитым из колеи.
Разговаривая, они подошли к «Роллс-Ройсу», в котором сидела верная Магда. Франко жестом пригласил ее к себе на заднее сиденье.
– Куда едем? – поинтересовался Фурнье.
– Навестим твоего Жоржа Бертрана, – с насмешливой улыбкой сообщил Франко. – Он уже ждет нас в своей конторе.
– Перспектива малоприятная, прямо сказать, – насупился Фурнье, вспомнив, на какой ноте закончился прощальный разговор с банкиром.
– Сейчас я расскажу тебе о новом проекте, в котором, кстати, будет участвовать Марта Монтини, и твое настроение резко улучшится.
– Какое я имею отношение к твоим проектам? – удивился Фурнье.
– Прямое, потому что я назначаю тебя генеральным директором новой кинокомпании, которая будет специализироваться на производстве многосерийных телевизионных фильмов.
– Но я в кино ничего не понимаю, – заметил Фурнье.
Он знал, что Вассалли предоставлял своим подчиненным полную свободу действий и, вместе с тем, много от них требовал. Фурнье не хотелось разочаровывать своего патрона, которому был стольким обязан, но он понимал, что ему не хватит компетентности, чтобы хорошо выполнять возложенные на него обязанности.
– Я не могу, я ничего в кино не понимаю, – снова повторил он.
– Зато ты понимаешь в деньгах, особенно в тех, о которых пойдет речь у Бертрана, – ободряюще улыбнулся ему Вассалли.
Их встретил Пьер Кортини и проводил в кабинет.
– Господин директор сейчас к вам выйдет, – сказал он и вежливым жестом предложил гостям садиться.
Пьер не разделял антипатии, которую его патрон питал к итальянскому финансисту, и завидовал Фурнье за то, что тому повезло попасть под крыло Вассалли. Он и сам, не задумываясь, сделал бы то же самое, если бы ему предоставилась такая возможность.
Чутьем Пьер понимал: Вассалли строит свои замки на песке, в один прекрасный день их смоет без следа, но пока этого не произошло, проекты итальянца казались очень заманчивыми, и работать над их осуществлением было бы куда интересней, чем изо дня в день гнуть спину на ограниченного директора Коммерческого банка. Впрочем, типы вроде Вассалли рано или поздно вылетают в трубу вместе со своими огромными компаниями, а банку Бертрана в обозримом будущем бури не страшны.
– Явился, обманщик, – прорычал банкир, появляясь на пороге кабинета. – Чем теперь порадуешь?
Он прошел к большому столу, за которым расположились гости, и занял председательское место, даже не взглянув на Луи Фурнье, который проработал у него пять долгих лет.
– Украл у меня шесть миллионов фунтов стерлингов и явился как ни в чем не бывало, – никак не мог успокоиться он.
– Я у тебя ничего не крал, – нимало не смутившись, спокойно ответил Франко. – Луи в твое отсутствие предоставил мне заем, а сейчас мы именно затем и приехали, чтобы вернуть тебе долг. Будьте любезны, Магда, – обратился он к секретарше, – передайте господину Бертрану чек.
Магда протянула Бертрану чек «Манхэттен-банка», и тот принялся его разглядывать со всех сторон, будто никогда прежде не видел банковских чеков. Чек был на предъявителя и подписан Мартой Монтини. Сумма – шесть миллионов фунтов стерлингов. Бертран глазам своим не верил.
– Не поддельный? – спросил он с глупым видом.
– Проверь в любом банке, – с завидной выдержкой ответил Франко.
– Кто она такая, эта Марта Монтини? – повернувшись к Пьеру, спросил Бертран.
– Новый акционер компании, которая будет заниматься созданием телевизионных фильмов, – ответил за Пьера Вассалли. – Сейчас у меня в производстве три картины, причем они уже проданы при посредничестве финансовой фирмы «Провест» во все европейские страны. С американцами пока идут переговоры, но, кажется, тоже успешно. Я планирую сделать десять фильмов высочайшего уровня и предлагаю тебе вступить в дело. Как видишь, финансовых затруднений я не испытываю, иначе не привез бы тебе чек в уплату долга. Зная твою недоверчивость, я не собираюсь тебя уговаривать, а то ты, чего доброго, заподозришь подвох и откажешься. Решай сам.
– А он что здесь делает? – посмотрев наконец в сторону Луи, спросил банкир.
– Работает на меня. Он способный и, главное, верный человек.
– Смотря с чьей точки зрения, – заметил Бертран. – Как бы он с тобой не проделал того же, что со мной.
Франко сделал вид, что не расслышал последних слов, и продолжал:
– Я назначил его генеральным директором компании.
– Тогда можешь не сомневаться, что она скоро прогорит. Я, конечно, откажусь от твоего предложения, ты правильно подумал, но наши дела на этом не завершены. Или ты забыл, что с тебя еще проценты за кредит? – И Бертран резко встал, давая понять, что разговор закончен.
Франко подождал, пока он дойдет до двери, и сказал:
– Насчет процентов можешь не беспокоиться, что же касается моего предложения, я дважды повторять не буду. Боюсь только, ты потом пожалеешь.
– Ты за меня не бойся! – огрызнулся Бертран, метнув в Вассалли взгляд, полный ненависти. Уж больно этот итальяшка воображал из себя, будто и впрямь у него там золотое дно.
– Жаль, – сказал Вассалли, – мне очень жаль.
– Нечего меня жалеть, тебе скоро самого себя жалеть придется.
– Мне правда жаль, – с нажимом повторил Франко. – Признаюсь тебе честно, я предпочел бы видеть компаньоном тебя, а не чужого мне человека. Это, кстати, твой соотечественник, точнее, соотечественница. Но раз так, придется мне теперь иметь дело не с твоим банком, а с Лионским.
– Угетт! – побелев, как полотно, прошептал Бертран. – Угетт Леклерк!
– Угадал, Жорж, из-за твоего отказа теперь именно она станет моим компаньоном.
Бертран никак не ожидал удара с этой стороны. Его предала коварная любовница, заключив за спиной Бертрана союз с его злейшим врагом! Причем, скорее всего, не только деловой. Этот прощелыга знает секрет, как понравиться женщине.
– Ты плебей, Франко Вассалли, – прошипел он.
– Знаю, – невозмутимо ответил Франко, – тем и силен.
Глава 64
Джулия летела в Милан и вспоминала свою жизнь, по которой, как путеводная звезда, ее вела любовь к Гермесу. Перебирая в памяти горькие и счастливые моменты этой любви, она пыталась отыскать причину ее внезапного крушения. В душе она не обвиняла себя за безумный порыв, бросивший ее в объятия Франко Вассалли, и считала, что ее можно понять. Гермес же даже не попытался этого сделать, он беспощадно обвинил ее в измене, как будто она не имеет права на ошибку.
«Да, я допустила ошибку, – продолжала мучить себя Джулия, уже сидя за рулем своего «Мерседеса», – жестокую ошибку, но разве наша любовь за долгие годы не выдержала множества испытаний? Разве она не способна устоять и теперь, после случившегося?»
Остановив машину перед домом, Джулия вышла и огляделась по сторонам. Над «Фонтекьярой» стоял туман, вокруг царила та особенная тишина, которая бывает перед наступлением зимы, когда уже не слышно птичьих голосов и природа словно бы погрузилась в сон.
Вдруг, разорвав плотную молочную завесу, на манеж, словно из небытия, выехали два всадника, и Джулия узнала Теодолинду и Джорджо. «Каким красавцем становится мой сын», – с гордостью подумала она, глядя на развевающиеся волосы Джорджо, на его стройную гибкую фигуру.
Заметив Джулию, всадники спешились.
– Мама, наконец-то! – обрадованно бросился к ней Джорджо. Его щеки раскраснелись от холода и езды, в глазах играли золотые искорки.
– Ты уже меня перерос! – Джулия встала рядом с сыном.
– Разве это не в порядке вещей?