В эту минуту блондинка открыла заднюю дверцу и жестом пригласила хозяйку виллы садиться. Потом села сама, «Альфа-Ромео» рванула с места и в одно мгновение скрылась из виду.
Садовник успел почесать в затылке, прежде чем понял, что произошло. Через несколько мгновений, бросив лопату, он уже бежал к дому.
– Помина, Помина! – кричал он во весь голос. – Хозяйку украли! – Помина выскочила на крыльцо. – Хозяйку увезли! Только что! – продолжал кричать садовник, взбегая по ступенькам.
– Что ты такое несешь, Альдо? – недоверчиво уставилась на него Помина.
– Немедленно звони в полицию! Боже мой, какой же я дурак! Из-под носа увели! Посадили в машину – и ищи теперь ветра в поле!
Сидя в машине, синьора Вассалли продолжала оживленно болтать.
– Я давно не была в Милане, – призналась она девушке. – Мой сын говорит, что поездка в машине может меня утомить. И врач так же считает. Я горжусь своим сыном, уважаю его, но немного побаиваюсь. Знаете, дорогая, иногда я путаю, сын он мне или отец. Говорят, у меня плохо с головой, и, наверно, это так и есть, потому что я все теперь забываю. Как вас зовут, радость моя?
– Марисоль, – ответила блондинка и протянула старушке карамельку.
– Большое спасибо, – обрадовалась та и снова задала вопрос: – А чем вы занимаетесь?
– Ухаживаю за забывчивыми старушками, – с улыбкой ответила Марисоль и бросила на свою спутницу насмешливый взгляд.
Водитель всю дорогу молчал. Въехав на площадь, он остановил машину, не говоря ни слова, вышел из нее и направился к ресторану «Фино-Морнаско». Марисоль пересела на его место, вырулила на автостраду и поехала в сторону Милана.
– Марисоль, почему вы бросили меня? – захныкала старушка, оставшись одна на заднем сиденье.
– Мы и так можем разговаривать, – успокоила ее девушка. – Говорите, я вас внимательно слушаю.
Если бы кто-то мог видеть их со стороны, то наверняка подумал бы, что внучка везет куда-то свою бабушку, и вдвоем им совсем не скучно.
Глава 8
Было семнадцатое, пятница – такое сочетание Франко Вассалли во всех отношениях считал для себя благоприятным. Владелец «Интерканала» обладал трезвым, расчетливым умом, однако это не мешало ему, как и многим из тех, кто занимается крупным бизнесом, быть суеверным и делить дни на удачные и неудачные. Число «семнадцать» он, в отличие от подавляющего большинства итальянцев, считал счастливым, так же как и «тяжелый день» пятницу.
Когда Франко был еще ребенком, мать по пятницам всегда готовила рыбу. Соленая треска, тушенная с луком, помидорами и петрушкой, распространяла аппетитный запах, и Франко, сидя в кухне над латинским текстом комментариев Цезаря о галльской войне, известных под названием «De bello gallico», не столько вникал в донесения императорских лазутчиков или описания марш-бросков римских легионеров, сколько следил за материнскими действиями. Сигнал «К столу!» означал не только начало ужина, но и конец занятий, поэтому ожидание было томительным вдвойне.
Но вот книги уже сложены аккуратной стопкой на краю белого мраморного стола, и они с мамой сидят друг против друга. Оба знают, что спокойную атмосферу этого ужина вдвоем никто не нарушит: отец, работающий таксистом, вернется домой за полночь, а старший брат, официант в ресторане, и того позже.
Франко любовался тонким бледным лицом матери, на котором сияли большие ласковые глаза. Ему все в ней нравилось: и родинка на шее, и тихий голос, и сдержанность в словах, и легкая походка. Нравились скромные платья, купленные в магазине готовой одежды, цветок из органди, приколотый на груди, бархатная ленточка на шее, нарядный поясок, вышитый ее собственными руками. Но больше всего ему нравились ее духи – нежные и волнующие, как аромат цветущей липы июньским вечером.
Мать с сыном проводили вдвоем много времени, и им всегда было хорошо вместе. Он делал уроки, она готовила, гладила, штопала. За ужином они почти не разговаривали, понимая друг друга без слов. Достаточно было одному лишь подумать о чем-нибудь, как другой подхватывал невысказанную мысль. Рассматривая серые прожилки на белой мраморной столешнице и вдыхая аппетитный запах тушившейся на плите трески, Франко мечтал, чтобы эти счастливые часы продолжались вечно. Ему не нужны были «те двое» – отец и брат; даже упоминание о них тут же разрушало волшебный дух счастья, царивший в кухне.
Прошли годы, и многое с тех пор изменилось. Франко стал взрослым, отец и брат окончательно исчезли из его жизни, и только нежные отношения с матерью остались прежними. Их взаимопонимание было полным и счастливым до тех пор, пока Франко не обнаружил однажды, что мать начинает терять ясность ума.
Он отвез ее на консультацию к специалисту, и тот диагностировал тяжелый неизлечимый недуг. Профессор сообщил Франко, что у его матери болезнь Альцгеймера, получившая свое название от фамилии австрийского врача, впервые описавшего ее в 1906 году. «Речь идет об одной из разновидностей слабоумия, вызываемого деструкцией коры большого мозга и образованием бляшек в лобовой доле, – объяснил профессор. – Вес мозга при этом заболевании резко уменьшается, умственная деятельность постепенно сходит на нет. Будьте готовы к тому, что у вашей матушки начнутся приступы агрессивности, даже жестокости».
Однако, несмотря на мрачные прогнозы, болезнь пока не изменила мягкой и любящей натуры синьоры Вассалли, и Франко, жалея мать, как беспомощного ребенка, проводил с ней все свободное время. К своим тридцати шести годам он успел жениться, стать отцом двоих детей, развестись и узнать многих женщин, но ни одна не заняла в его сердце такого места, какое занимала мать.
Итак, было семнадцатое, пятница, и Франко, оставив мать в ее нереальном мире, сел в машину и уехал с виллы, отражавшейся в темной воде озера Комо.
В Милане на Туринской улице он велел шоферу остановиться. Ему нравилось иной раз очутиться среди людей на улице, пройтись по центру, разглядывая витрины, зайти в магазины, чтобы купить какую-нибудь книгу, пластинку или даже галстук, будучи заранее уверенным, что он никогда его не наденет.
Франко вышел из машины, и за ним выпрыгнула красивая немецкая овчарка – верный пес по кличке Волк, следовавший за хозяином как тень.
– Ты мой самый лучший друг! – тихо сказал Франко, и пес ответил ему благодарным взглядом.
Перед рыбной лавкой в ванночке вымачивалась соленая треска, и Франко невольно остановился, охваченный воспоминаниями. На него пахнуло ароматами детства, он представил мать у плиты, услышал бульканье подливки в плотно закрытой кастрюле.
– Вам сколько? – услышал Франко и, повернув голову, заметил продавца, опасливо косившегося на спокойно сидящего Волка. – Полкило достаточно?
– Достаточно, – машинально ответил Франко, наблюдая, как продавец достает из ванночки рыбу и кладет в полиэтиленовый пакет.
– Может быть, еще что-нибудь?
– Нет, спасибо, благодарю вас. – Франко взял протянутый продавцом пакет с треской, заплатил и пошел дальше, сопровождаемый собакой.
На углу он выбросил покупку в мусорный контейнер, стремясь освободиться от разрывающих сердце воспоминаний.
На сегодняшнее утро у него была назначена только одна встреча, но она могла стать решающей в его судьбе. Речь шла о совещании совладельцев «Интерканала». Франко Вассалли являлся президентом телестудии с правом решающего голоса. Один из его компаньонов, француз Жорж Бертран, пытался лишить его этого права и прибрать «Интерканал» к своим рукам. Чтобы отбить атаку, Франко нужны были двенадцать миллиардов лир. И хотя в мире крупного бизнеса такая сумма считается более чем скромной, он рисковал потерять дело своей жизни, потому что в данный момент этих денег у него не было.
Порыв ветра напомнил о приближении зимы, и Франко Вассалли, поежившись от холода, поглубже засунул руки в карманы дорогого английского пальто. Толпа людей, сошедших с трамвая, разъединила его с Волком, но Франко знал, что собака никогда не теряет его из виду, поэтому продолжал спокойно идти вперед. Пропустив людей, Волк догнал хозяина и уже через несколько секунд бежал рядом с ним.