- А я видела, как ты приехал, - на пороге стояла дочь Наталья стройная, миниатюрная брюнетка, с короткой стрижкой и серыми миндалевидными глазами. - Чего такой злой? - спросила она, заметив плотно сжатые губы, побагровевшее лицо и налитые гневом глаза.
- Ты почему не в университете?! - проходя, недовольно спросил Родионов.
- Папа, у меня же практика, а в архиве сегодня выходной, - с обидой в голосе ответила дочь. - Я еще утром тебе говорила.
В просторную прихожую вышла жена - Анастасия Филипповна, высокая, красивая женщина. Рядом с дочерью она смотрелась, скорее, как сестра или подруга.
- Сколько раз повторять: нервы оставляй на работе! - грозно проговорила она. - Раздевайся и иди обедать, я уже все разогрела, - и царственной походкой удалилась в кухню.
Дочь, поджав губы, поспешила к себе в комнату. Плотно закрытая дверь не в силах была спасти уши отца от грохота и обвальных звуков рока. Он молча сцепил зубы и прошел в ванную, с ненавистью думая о жене: "Ведьма гарнизонная! Вся в папочку, генеральская тварь! На целый год меня старше, а выглядит лучше Наташки. "Я гадостей людям не делаю", - мысленно передразнил он Анастасию. - У-у, солдафонское отродье!"
Родионов бросил мимолетный взгляд на себя в висевшее напротив зеркало. Отразившийся облик явно не добавил ему ни настроения, ни оптимизма. Войдя в кухню, он молча открыл холодильник, достал бутылку коньяка и сделал два крупных глотка прямо из горлышка. Затем демонстративно вытер губы тыльной стороной ладони и с вызовом посмотрел на жену.
- Князь Крыскин, - внятно произнесла она, усмехаясь уголками губ.
- Не смей меня так называть! - в ярости зашипел Родионов.
Анастасия Филипповна лишь повела бровью и уже, не скрывая, улыбнулась снисходительно и презрительно:
- Садись к столу, Борис.
Он оглядел превосходно сервированный стол и, внезапно сорвавшись, закричал ей в лицо, брызгая слюной:
- Мне надоело жрать, как в ресторане! Надоели твои генеральские, аристократические замашки! Я - простой мужик, понимаешь?! Меня тошнит от твоих изысков!
- Хорошо, в следующий раз я налью тебе в плошку и поставлю у порога, с убийственной холодностью выдала супруга и вышла из кухни.
Через минуту, перекрывая звуки рока, квартиру заполнила мелодия чарующего романса, с блеском исполняемого Анастасией Филипповной на фортепиано. Борис Николаевич глубоко вдохнул. Закрыв глаза, мысленно досчитал до десяти и, усевшись за стол, с аппетитом принялся за приготовленный супругой обед, при этом тщательно анализируя текст полученного письма.
" Мерзавцы! - с ненавистью думал он, погружая ложку в тарелку с наваристым, густым борщом. - Повылазили из щелей! Давить вас всех! По зонам, за колючку, тварей, под вышки с пулеметами. И чтоб не только вякнуть, глаза поднять боялись!.. Свободы захотели, демократии. Какая, к черту, на Руси демократия?! Только кулак и нагайка: и чтоб кулак бронированный, а нагайка - со свинцовой оплеткой..."
Он поднялся и бережно поставил в раковину фарфоровую тарелку из старинного сервиза, приданного жены. Затем вернулся и приподнял крышку на блюде со вторым. В нос ударил умопомрачительный запах жаркого, сдобренного неизвестными ему специями.
" ... Да, готовит Настька, дай Бог каждой бабе, - отметил Родионов, придвигая тарелку. - Но гонору, как у королевы английской! Почти четверть века прожила со мной, а будто одолжение делала. Любила она, видите ли, своего аса! И где он теперь? Черви жрут... - При воспоминании о червях Борис Николаевич брезгливо сморщился: - Вот, сволочь, поесть нельзя спокойно, и здесь достал. С того света... - Промелькнувший в мыслях "потусторонний привет", окончательно отбил аппетит. Родионов с сожалением посмотрел на остатки жаркого. - Ничего, - успокоил сам себя, - все еще впереди. Я еще покажу, кто в Сибири Верховный Главнокомандующий! Князь Крыскин, говоришь, Анастасия Филипповна? Время покажет, кто из нас идиот..."
Пообедав, взглянув на часы, Родионов подошел к телефону и набрал знакомый номер. Услышав ответ, веселым и непринужденным голосом, бодро заговорил:
- Здравствуй, Михаил Спиридонович! Как здоровье?... Не жалуешься?...
Давай-ка, сегодня встретимся у меня на заимке... Значит, договорились? Часиков в шесть. Миша, шофера возьми. Ну, давай. - Борис Николаевич положил трубку и с нотками торжества вполголоса проговорил: - Что, твари, с властью пободаться решили? Ну-ну...
Он вошел в просторную гостинную, со вкусом и богато обставленную, одну стену которой занимали искусно выполненные из дерева стеллажи с книгами. За старым инструментом известной немецкой фирмы сидела супруга, уронив на колени красивые, ухоженные руки и отрешенно глядя в окно. Родионов невольно залюбовался ею.
"До чего же красива, тварь! - подумал с восхищением. - И годы ее не берут. Ни сединки в волосах, ни морщинки на лице... - И тут же отметил не без гордости за себя: - А чья заслуга? Ну выскочила б тогда за своего летуна - и что? Кем бы была? Офицерской подстилкой! И вдовой уже... А так первая леди в городе, несмотря что замужем за вторым секретарем. Что, в городе? В области! Не сравнить же Настасью, в самом деле, с этими коровами - женами первых? Молодая, стройная, эффектная. С Наташкой, как близнецы. Чья же, все-таки, Наташка - моя или этого аса, крыльями отмахавшего?.."
- Анастасия, - позвал Борис Николаевич.
И хотя произнес тихо, женщина за фортепиано вздрогнула. Медленно повернула голову. Взгляд лучистых, с рысьем разрезом, глаз казался растворенным в тихой, но исцеляющей и светлой печали.
- Анастасия, - повторил Борис Николаевич, - я сегодня поздно буду. Ужин не накрывай.
- Хорошо, Боря, - ответила она безразлично. - Я тоже поздно вернусь. Из Омска приехал камерный оркестр, мне оставили билет.
- Я пришлю Юру. Он тебя заберет.
- Спасибо, я сама доберусь.
- О чем ты говоришь! - попытался возразить Борис Николаевич. - В городе бандиты распоясались, а ты все-таки не простая смертная. Жена второго секретаря!