Пройдет немного времени, и Юргис сам все увидит: людей, которые делают грязную работу, нельзя провести, они все видят, они заражаются общим духом и начинают поступать, как остальные. Вот Юргис пришел на бойни с намерением стать полезным, выдвинуться, сделаться квалифицированным рабочим, но он скоро поймет свое заблуждение, потому что в Мясном городке добросовестная работа никому еще не помогла выдвинуться. Можно не сомневаться, если кто-нибудь тут выдвинулся, — значит, это отъявленный мерзавец. Тот, кого мастер подослал к отцу Юргиса, выдвинется; выдвинется и тот, кто шпионит и доносит на товарищей, но тот, кто занят только своим делом и честно исполняет свою работу — что ж, его будут «пришпоривать», пока не высосут из него все соки, а потом выкинут на свалку.
Домой Юргис вернулся совершенно ошеломленный. Однако он не мог поверить таким рассказам, — нет, это невозможно. Тамошус просто ворчун. Все свободное время он тратит на дурацкую скрипку, ночи напролет проводит на вечеринках, возвращается домой с рассветом, и, конечно, потом ему не до работы. К тому же он заморыш и не может угнаться за остальными — вот почему ему все не по душе. Однако Юргис продолжал ежедневно сталкиваться со множеством непонятных вещей.
Он попытался уговорить отца не связываться с этим человеком. Но старый Антанас столько времени выпрашивал работу, что у него уже не осталось никаких душевных сил и никакого мужества; ему нужна была работа, любая работа. Поэтому на следующий день он разыскал человека, обещавшего ему место, согласился отдавать ему треть заработка и в тот же день уже работал в дэрхемовских подвалах, где помещались маринадные цехи. Там везде на полу стояли лужи, и поэтому почти весь недельный заработок Антанаса пришлось истратить на покупку башмаков с толстыми подметками. Старик был назначен «подметальщиком» — он целые дни ходил со шваброй и скреб пол. Если не считать того, что в погребе было темно и сыро, работа, особенно летом, была не из тяжелых.
Во всем мире трудно было найти человека более кроткого, чем Антанас Рудкус, и то, что уже на второй день он вернулся с работы, проклиная Дэрхема, такой же озлобленный, как и другие рабочие, показалось Юргису убедительнейшим подтверждением всех рассказов. Его послали чистить люки, и теперь вся семья, собравшись вокруг старика, с изумлением слушала описание того, что он делал. Он работал в цехе, где готовили говядину для консервов. Ее закладывали в чаны с особыми химическими веществами, потом люди вылавливали куски, складывали на тачки и отвозили в кухни. Выловив все, что возможно, рабочие опорожняли чаны прямо на пол, подбирали лопатами остатки и тоже бросали на тачки. Антанаса заставляли шваброй сгребать «рассол» к люку, соединенному со стоком, и хотя пол был покрыт грязью, там снова выбирали все остатки мяса и использовали их. В довершение всего в трубе была устроена особая решетка, возле которой скоплялись отбросы, и каждые два-три дня старик был обязан извлекать их и накладывать на тачки, уже груженные мясом!
Вот что видел Антанас, а Ионасу и Марии тоже было о чем порассказать. Мария работала у одного из независимых консервных фабрикантов и была вне себя, просто неистовствовала от радости, что зарабатывает такие деньги, окрашивая консервные банки. Но однажды она возвращалась домой с бледной маленькой женщиной, которая работала рядом с ней. Эту женщину звали Ядвига Марцинкус, и от нее Мария узнала, почему ей, Марии, посчастливилось устроиться на работу. Она заняла место одной ирландки, которая работала на фабрике с незапамятных времен, лет пятнадцать, по словам Ядвиги. Ирландку звали Мэри Деннис, в молодости ее кто-то соблазнил, и у нее родился сын. Он был калека и эпилептик, но, кроме него, у Мэри не было никого на свете; они ютились вдвоем в комнатушке на задворках Холстед-стрит, где вообще селятся ирландцы. Мэри была больна чахоткой и во время работы непрерывно кашляла, а потом стала совсем плоха, и, когда пришла Мария, надзирательница внезапно решила уволить больную работницу. Ядвига объяснила, что надзирательнице самой надо выполнять определенную норму, и не могла же она отставать из-за больных. А что Мэри работала на фабрике так давно, ее не касалось; она, наверное, даже не знала об этом, так как и она и управляющий были новыми людьми и служили здесь не больше двух-трех лет. Ядвига не знала, что сталось с бедняжкой; она навестила бы ее, если бы не заболела сама. У нее все время болит спина, объяснила Ядвига, и она боится, как бы у нее не оказалось какой-нибудь женской болезни. Не годится женщине целые дни ворочать банки по четырнадцать фунтов весом.