С Юргисом, когда он впервые попал на собрание союза, тоже произошло приключение, хотя он его отнюдь не ждал. Отправляясь туда, он предполагал незаметно пробраться в какой-нибудь угол и наблюдать за происходящим, но вскоре именно его внимательный и сосредоточенный вид навлек на него беду. Томми Финнеган, машинист подъемника, маленький ирландец с большими неподвижными глазами и отсутствующим выражением лица, был полупомешан. Когда-то, в далеком прошлом, с ним что-то стряслось, и тяжесть пережитого постоянно довлела над ним. Всю остальную часть своей жизни он пытался рассказать об этом другим. Разговаривая, он хватал свою жертву за пуговицу и вплотную приближал к ней лицо, что было крайне неприятно из-за его гнилых зубов. Последнее обстоятельство мало смущало Юргиса, но он сильно испугался. Коньком Тома Финнегана было проявление потусторонних духовных сил, и он желал знать, размышлял ли Юргис над тем, что представление о предметах на основании их сущих подобий может оказаться совершенно несоответственным при переходе в другое измерение.
— Необычайные тайны заложены в развитии многих явлений. — Тут мистер Финнеган доверительно заговорил о некоторых своих открытиях. — Имели ли вы дело с духами? — спросил он.
Юргис покачал головой.
— Ничего, ничего, — продолжал Томас, — они все-таки могут иметь влияние на вас. Я наверняка знаю, что они находятся в окружающей нас среде, и те, которые ближе всех, обладают наибольшей силой воздействия. В молодости я был удостоен знакомства с духами, — и мистер Финнеган начал развивать свою философскую систему, между тем как у Юргиса от сильного волнения и растерянности на лбу выступили капли пота. Наконец, кто-то заметил его затруднительное положение и пришел к нему на выручку; однако Юргис не сразу нашел человека, который объяснил ему, что все это значит, и поэтому весь вечер Юргис ходил по залу, боясь, как бы маленький чудак ирландец снова не загнал бы его в угол.
Все же Юргис не пропускал ни одного собрания. К этому времени он уже немного понимал по-английски, а, кроме того, друзья кое-что переводили ему. Собрания нередко бывали весьма бурными — случалось, что говорили сразу пять ораторов, каждый на своем диалекте; но все они были отчаянно серьезны, и Юргис тоже был серьезен, так как понимал, что идет бой и что он один из участников этого боя. С того дня, как у него открылись глаза на окружающий мир, он поклялся доверять только своим домашним, но тут, на собраниях, он нашел союзников и товарищей по несчастью. Спасти их могло только единение, и борьба превращалась в своеобразный крестовый поход. Юргис ходил в церковь, потому что так было заведено, однако он не был религиозен, предоставляя это женщинам. Но теперь он обрел новую религию, которая волновала и трогала его до глубины души, и начал проповедовать ее со страстным рвением новообращенного. Многие литовцы не хотели вступать в союз, и он увещевал их, стараясь показать им истинный путь. Иногда они упрямо отказывались видеть его, а Юргис, увы, не всегда был терпелив! Он забывал, что сам прозрел совсем недавно, как забывали это все крестоносцы, начиная с самых первых, которые отправлялись распространять слово братской любви силой оружия.
Глава IX
Одним из первых следствий того, что Юргис «открыл» союз, было его желание научиться английскому языку. Ему хотелось понимать, что происходит на собраниях, хотелось самому принимать в них участие. Поэтому он начал прислушиваться к разговорам и запоминать слова. Кое-чему его научили дети, посещавшие школу и быстро усваивавшие язык, а кроме того, один приятель одолжил ему книжечку с английскими словами, и Онна читала ее вслух по вечерам. Потом Юргису стало досадно, что он сам не умеет читать, и к концу зимы, узнав о существовании вечерней бесплатной школы, он записался в нее. И каждый вечер, если только работа на бойнях кончалась не слишком поздно, он шел в школу, шел, даже если до конца занятий оставалось не больше получаса. Там его учили читать и говорить по-английски и научили бы еще многому, будь у Юргиса больше свободного времени.
Под влиянием союза в нем произошла и другая перемена: он начал интересоваться страной, в которой жил. Впервые он понял, что такое демократия. Союз был прообразом маленького государства, крошечной республики; все принимали участие в его делах, и каждому было что сказать о них. Другими словами, в союзе Юргис научился рассуждать о политике. В тех местах, откуда он приехал, о политике не рассуждали. В России правительство казалось людям стихийным бедствием, чем-то вроде грозы или града. «Пригнись, братец, пригнись, — шептали умудренные опытом старики крестьяне, — авось и пронесет мимо!» Юргис приехал в Америку, думая, что и в новой стране царят те же порядки. Он слышал разговоры о том, что Америка — свободная страна, но что это значило? В Америке, как и в России, все принадлежало богачам, а если человек оставался без работы, его точно так же мучил голод.