Говорил Макд так, словно рассказывал о событиях чужой жизни. Кабрильо решил, что впечатления у него еще очень свежи. Он видел, что Лоулесс больше сожалеет о гибели двух афганцев, чем о своем пленении.
– Теперь, – сказал Хуан, – ты уже понял, кто мы такие?
– Частная служба безопасности вроде «Фортран».
– Это не все. Мы также занимаемся сбором сведений. Даем консультации и проводим кое-какие операции для дяди Сэма, когда ему надо полностью отрицать свою причастность к событию, хотя по причинам, которые сейчас не имеют значения, этот род занятий пока прекращен. Мы тщательно проверяем всех наших клиентов. Работаем только на проверенных клиентов – надеюсь, понимаешь, что я имею в виду, – и работаем так секретно, что лишь горстка людей на всем свете знает, кто мы. К примеру, твое начальство в «Фортран» не имеет представления. Ты не встретишь упоминания о нас в прессе, потому что я руковожу слаженной группой, не допускающей ошибок.
– Похоже, команда хорошая, – равнодушно кивнул Лоулесс.
– В своем роде деятельности – лучшая. Все ее члены тщательно отобраны, и когда появляется кто-нибудь новый, все голосуют.
– Вы предлагаете мне работу?
– Временную. Два месяца назад мы потеряли человека, звали его Джерри Пуласки. Он был, как мы называем это, бойцом, испытанным воином, действующим, когда становится жарко. Ты займешь его место.
– Вы действуете главным образом в этом регионе?
– Нет. Мы здесь впервые. В этом регионе полно таких групп, как «Фортран» и «Черная вода»[2], или как там они себя теперь называют. Мы охотно оставим его им. Эта спасательная операция – разовая работа.
– Мой контракт с «Фортран» заканчивается только через несколько месяцев, – заметил Лоулесс.
– Не думаешь, что теперь они его разорвут?
– Да, пожалуй. А мне, знаете, нужно содержать маленькую дочку… – Он сглотнул. – Ее растят мои родители.
– Сколько тебе платили? – спросил напрямик Хуан.
Макд назвал сумму, казавшуюся приемлемой.
– Хорошо, будешь получать эти деньги во время испытательного срока. Потом, если пройдешь его, станешь полноправным членом Корпорации и получишь долю в доходах.
– А доходы у вас приличные?
– Как думаешь, сколько стоит этот самолет? – ответил Кабрильо вопросом на вопрос.
Лоулесс быстро огляделся.
– Такой? Примерно пятьдесят миллионов.
– Пятьдесят четыре, – уточнил Хуан. – Мы платим наличными.
Они передали все еще спящего Сетиавана плачущей матери на бетонке из самолета Корпорации на чартерный борт, оборудованный как воздушный госпиталь. Бабушка тоже плакала, дедушка наблюдал за передачей стоически. Договоренности с таможней и службой иммиграции уже были заключены. Парня быстро унесли в самолет с работающими вхолостую двигателями, и, едва двери закрылись, лайнер стал выруливать на взлетную полосу.
Хуан не собирался оставлять свой самолет здесь, но, поскольку вскоре намечалась новая работа, велел летчику поставить его на стоянку и снять себе номер в гостинице. Оружие и снаряжение они погрузили в неприметные нейлоновые сумки и пошли к стоянке вертолетов у ограждения из проволочной сетки, метрах в ста пятидесяти от Центрального аэровокзала.
Все вертолеты были гражданскими. Большей частью белыми, с цветной полосой на носу и боках, но один из них был совершенно черным и выглядел зловеще, словно боевая машина, хотя оружия не наблюдалось. Этот современный аппарат с соплом на хвосте вместо винта принадлежал Корпорации. Рулевая система делала его самым тихим реактивным вертолетом в мире.
Летчик заметил приближающихся четверых мужчин и женщину и стал включать тумблеры для запуска двигателя. Это было бы трудной задачей, но вертолет обладал более чем достаточной мощностью для доставки их на «Орегон».
– Похоже, все прошло отлично, – заметил летчик, когда Хуан открыл пассажирскую дверцу и сунул сумку со снаряжением под свое сиденье.
– Ничего особенного, – ответил Кабрильо.
Джордж Гомес Адамс знал, что это не так. Опытный летчик, он понял по их довольному виду, что дело оказалось опасным, но они успешно справились с ним.