Лодка уткнулась в берег, я выскочил на пляж, обошел еще влажный отпечаток. Заинтересованно нагнулся и подобрал несколько клочков свалявшейся серой шерсти с бронзовым отливом.
— Смотри, — я протянул охотнику находку, — что это?
— Это его шерсть. Это оставил мокеле-мбембе, — лицо негра стало серым от страха.
— Хорошая, но пока косвенная улика. — Я посмотрел на клочки шерсти. — Это не мог быть бизон, горилла или еще кто-то?
— Нет, это мокеле-мбембе. — Охотник отвернулся и уставился на озеро.
Я посмотрел на зеленую неприступную стену джунглей и принял решение:
— Давай обратно в лодку, и двинемся вдоль берега, осмотрим протоки?
Монгумелла без слов, неохотно залез в лодку, проверил ружьё.
Возле одной из озерных проток, мы натолкнулись на семью бегемотов. Взрослые чинно стояли в воде, из которой торчали только их широкие морды, гиппопотамчик резвился возле берега, изредка покусывая ороговевшими губами прибрежную траву. Я заснял бегемотиков и помахал им рукой. Папа и мама раскрыли чудовищные пасти и показали клыки. Монгумелла пробормотал что-то насчет нападения на лодку и споро заработал веслами. Бегемоты долго провожали нас взглядом, беспокойно косясь на плещущегося возле берега гиппопотамчика.
— Знаешь, древние греки их называли речными лошадьми? — миролюбиво спросил я.
— А еще их клыки браконьеры ценят выше слоновьих, — процедил Монгумелла. — Они никого не боятся, кроме гигантских крокодилов и мокеле-мбембе, — сказал Монгумелла. — Но однажды я видел, как гиппопотам перекусил надвое крокодила и еще мне рассказывали, как в одной деревне несколько бегемотов напали на стадо пасущихся коров и почти полностью его уничтожили. Больше всего людей в Африке гибнут от нападения бегемотов, — закончил лекцию Эммануэли и погрузился в угрюмое молчание.
Мы плыли к северной стороне озера, там повернули и поплыли вдоль берега, заглядывая в протоки. Ничего интересного обнаружить не удалось. Солнце перевалило за полдень, когда мы приближались к стоянке. И тут случилось непредвиденное — неожиданно натолкнулись под водой на какую-то преграду, словно сели на мель. Это длилось несколько секунд. В следующее мгновение наша лодка с невероятной быстротой подлетела вверх от мощного удара.
Я очутился в воде. В голове промелькнула мысль о перевернутой шлюпке с китобоями, которые подверглись нападению разъяренного кашалота. Но в озере не водились кашалоты. В мутной воде ничего не было видно, я лихорадочно заработал руками и ногами, вынырнул, ослепленный солнцем закашлялся, судорожно пытаясь вдохнуть воздух. Чудовище, которое так неожиданно дало о себе знать, на поверхности не появилось, лишь большие концентрические круги расходились по воде.
— Скорее в лодку! — закричал Монгумелла, успевший в неё взобраться. Я понял грозящую мне опасность, ведь мы были в непосредственной близости от крокодильего острова. В бешеном кроле ринулся к лодке, Монгумелла протянул руку и помог залезть. Покружившись на месте, мы направились к острову.
— Черт побери, кинокамера и ружье, они на дне озера! — Я раздраженно хлопнул по резиновому борту.
Сохранилось ружье Монгумеллы, у настоящих охотников они всегда под рукой, в любой ситуации. Мы высадились на берег острова.
— Теперь ты убедился, что на озере водится мокеле-мбембе и встречи с ним опасны?
— Я утопил камеру и ружье, — я выругался и посмотрел на озеро, никакого чудовища не было видно, как и крокодилов. Может быть, их что-то вспугнуло?
— Мокеле-мбембе, сделало нам предупреждение. Пора покинуть озеро.
— Покинем послезавтра, на рассвете, — мрачно ответил я. — Ты убедил меня, но не это главное, я и раньше верил в мокеле-мбембе, или плезиозавра, главное — убедить остальных. Камера утонула. Такие снимки. — Камера, кстати, принадлежала Фофане. — У нас остался фотоаппарат! — воскликнул я.
— Я хочу жить, — ответил Монгумелла. — Ты не ведаешь, сколько в этих джунглях погибло отважных охотников. Несмотря на табу, каждый охотник мечтает вступить в бой с мокеле-мбембе и принести в поселок его шкуру. Надо уходить, я чувствую, что сейчас нас ждет неудача.
— Нельзя все время ждать её и призывать на наши головы, — раздраженно ответил я.
— Я ухожу, — неожиданно заявил Монгумелла. — Сегодня же.