Лолли вцепилась в куколку. Какое глупое название! Она снова провела рукой по лбу, отирая пот и убирая влажные прядки волос. Куколка – это то, что наряжается в красивые платьица, а затем кладется на кровать. Игрушка, забава. Лолли перешла к следующему котлу и помешала в нем. Нет, это никакая не игра. Это тяжелая работа. Лолли устала, вздохнула, потом посмотрела на бараки и в сотый раз представила себе бедных маленьких петушков. Их тоже используют для игр. Жестоких игр.
Ее чрезвычайно злило, что такое жестокое действо они называют спортом. От одной только мысли об этом она содрогалась. Хотя, разумеется, это мужской спорт, а мужчины всегда диктуют, что приемлемо обществу. Но Лолли не считала петушиные бои приемлемым спортом, как, наверное, любая другая женщина. Ей они казались дикими и несправедливыми, поэтому нужно было что-то предпринять.
Лолли нерешительно покусала губку. Неужели она осмелится? Но стоило ей вспомнить, что вечером в яму посадят двух петушков, и она сразу поняла: осмелится. Вокруг никого не видно, все были заняты какими-то делами.
Сэм не сказал, сколько времени кипятить одежду. Все вещи очень грязные, поэтому чем дольше их кипятить, тем чище они будут. Вроде бы логично. Да, вполне логично.
Лолли повесила лопатку и куколку на крючки, прибитые к стене бунгало, и проверила, нет ли кого поблизости. Никто так и не появился. Сам Бог ей помогает, решила она.
Воодушевленная такой поддержкой, она выглянула из-за угла бунгало и осмотрела широкую грязную площадь в центре лагеря. Несколько солдат суетились, передвигая корзины с боеприпасами, как ей показалось. Дождавшись, когда они повернулись к ней спиной, Лолли поспешно перебежала плац, изо всех сил стараясь не шуметь. Если бы Сэм увидел ее, он бы сразу догадался, куда она направляется. У этого человека был сверхъестественный дар появляться тогда, когда она меньше всего ожидала увидеть его.
Добежав до первого барака, Лолли прижалась спиной к деревянной стене, чтобы ее никто не заметил, а затем осторожно выглянула из-за угла. Партизаны по-прежнему занимались своими делами – кто разговаривал и смеялся, кто работал. Лолли молча воздала благодарственную молитву.
Через несколько секунд она уже стояла перед клетками и рассматривала птиц. Потом подошла к ближайшей клетке. Ярко-красный с коричневатым отливом петух расправил крылья, забулькал, вытянув длинную шею, и затряс красной бородкой. Он переминался с одной лапы на другую, совсем как Медуза. Лолли окончательно решилась. Она шагнула вперед и потянулась к деревянному засову.
– Ой! – Она отдернула руку. Петух клюнул ее. Лолли зажала крошечную ранку и сердито посмотрела на птицу: – Ах ты неблагодарный!
Птица вернула ей сердитый взгляд.
– Хотя, конечно, ты ничего, кроме драки, не знаешь, правда?
Петух склонил головку.
– Понимаю, – сказала Лолли, оглядываясь в поисках какой-нибудь длинной палки, чтобы открыть клетки и при этом сохранить целыми руки, которые иначе будут исклеваны в кровь.
Найдя такую палку, она вернулась к клеткам и один за другим открыла засовы. Но одно она не учла. Это были бойцовые петухи, и, верные своей выучке, они принялись драться, клеваться и кудахтать, как только оказались на площадке для выгула. В воздухе летали перья и комочки грязи, стоял совершенно невообразимый шум, пронзительные крики, клекот и кудахтанье. Это было ужасно!
Лолли ударилась в панику. Зажав в руке палку, она бросилась к птицам.
– Ш-ш-ш! Тихо все! – Она прыгала, размахивая палкой, стараясь отогнать птиц в джунгли, где они будут на свободе.
Некоторые из них разбежались, некоторые попрятались по кустам, другие просто исчезли. Сработало!
– Вот сукина дочь!
Ох-ох. Лолли замерла. Это был голос Сэма, она бы узнала эту брань где угодно.
Глава 16
– Эти люди убьют тебя! А если не они, черт возьми, тогда я! – Сэм стремительно приближался к Лолли, намереваясь утащить ее отсюда, пока не начался бунт.
Лолли окаменела. Ее лицо застыло в удивлении, а потом приняло виноватое выражение. Руки безжизненно повисли по бокам, на землю упала длинная палка. Перья и клубы пыли – вот все, что осталось после предателей-петухов, которые разбежались по кустам, как отступающая армия.
Он выбросил руку со скоростью змеи, атакующей жертву, и, обхватив Лолли за талию, поднял в воздух, пока она не натворила еще больше бед. Прижав девушку к боку, он развернулся и направился к ее бунгало.
Она попробовала было протестующе пискнуть, но он только крепче сжал ее.
– Заткнись!
Сэм пересек лагерь, взлетел по ступенькам, пинком распахнул двери и, подойдя к кровати, бросил на нее Лолли, как мешок с песком. Лолли заверещала, откинула назад длинные светлые волосы, упавшие на лицо, и взглянула на Сэма. Его лицо оказалось совсем рядом, в голубых глазах Лолли мелькнуло беспокойство, и она начала поспешно отодвигаться назад, пока ее спина не ударилась о стену. Она настороженно бросала взгляды то влево, то вправо, выбирая, куда бы удрать.
Но прежде чем она сумела подняться, его рука преградила ей путь.
– Безмозглая маленькая чертовка. Ты хотя бы представляешь, что натворила?
Лолли судорожно сглотнула и покачала головой. Сэм придвинул к ней лицо еще ближе. Она смотрела на него не мигая, потом медленно кивнула.
– Я спасла тех птиц, – прошептала Лолли, добавив с горделивой ноткой: – Теперь они свободны.
– Отлично... проклятые птицы свободны. Ну что, гордишься собой?
Ее взгляд выражал неуверенность, но через секунду она едва заметно кивнула.
– Наверное, думаешь, что совершила благородный поступок? Птицы обрели свободу, но эти люди – нет. Ты вообще знаешь, зачем они здесь?
– Чтобы драться, – ответила Лолли с уверенностью человека, который знает, о чем говорит, хотя это не так.
– Да, они дерутся, но не ради забавы и не потому, что хотят убивать, как ты подумала. Это не игра. Они борются за свободу, рискуют своей жизнью ради того, что мы, американцы, воспринимаем как само собой разумеющееся. Это не Бельведер, Южная Каролина. Это Филиппины, испанская колония. У здешних людей нет свободы, нет своего голоса в правительстве, вообще ничего нет. Их священников вешают и оставляют гнить на городских площадях. Испанские священники-доминиканцы, действуя от имени церкви, отбирают у людей все самое ценное. Женщины и дети становятся рабами на плантациях табака и какао.
У Лолли начали дрожать губы, но он не замолк. Он был слишком разозлен.
– Эти люди собрались здесь для того, чтобы научиться бороться за спасение своей страны. Многие из них никогда больше не увидят своих семей. Они погибнут за возможность получить ту свободу, которой ты не дорожишь, которая позволяет тебе прятаться в роскоши от жестокости этого мира. Единственный отдых, который позволяли себе эти люди, – я подчеркиваю, единственный – это петушиные бои. Развлечение, которое, быть может, не отвечает твоим представлениям об отдыхе, – возможно, в глазах утонченных породистых американок оно кажется уродливым, но я повторяю: здесь тебе не Америка. Ты не сможешь здесь вальсировать и заставить всех думать так, как тебе нравится, тем более что ты абсолютно ничего не знаешь об этих людях.
Некоторые из этих птиц стоили больше трехмесячного солдатского жалованья. Если кому из партизан случается выиграть, они стараются тайком переправить деньги семьям, которых не видели уже больше года. Ты лишила их единственной возможности развеяться, единственного способа забыть, что завтра они могут умереть и никогда больше не увидеть своих жен, матерей и детей.