Он добрался до деревьев возле пещеры. Почва ушла из-под ног, и Сэм заскользил к подножию склона. Лежа в грязной жиже, он взглянул наверх. Склон стал почти отвесным, а ливень припустил еще сильнее, так что Сэм смог разглядеть только половину холма. Сэм смахнул с лица пряди волос и ухватился за длинный обнажившийся корень. Перехватывая корни то правой, то левой рукой, он поднялся, поскользнувшись только раз, когда один из корней сломался. Сэм вскарабкался на сросшиеся корни у основания дерева, где было не так скользко. Обхватив ствол обеими руками, он подтянулся несколько раз, пока благополучно не добрался до кроны. Там он выпрямился, отдышался немного и перебрался на следующее вывороченное с корнем дерево. Таким было его медленное восхождение на склон.
Сэм добрался до дерева, ближайшего к пещере, и пополз к входу. Дождь немного поутих, и Сэм разглядел внутри мерцание костра. Вспыхнула молния, загремел гром, и на Сэма обвалился огромный ком размытой почвы. Наконец Сэм вполз в пещеру. Голова его была залеплена грязью, руки ныли, он задыхался, потеряв последние силы в борьбе с тяжеленным оползнем.
– Нет-нет. Слушайте внимательно. Нужно петь так...
При звуке знакомого голоска Сэм резко поднял голову.
Лолли сидела в чистоте, тепле и сухости возле костра и обучала своей проклятой песне группу аборигенов-игоротов. При этом она что-то жевала. Сэм вытер грязь с носа. Пахло мясом – жареным мясом. В последний раз они ели мясо еще в лагере.
Лолли швырнула кость за спину и протянула руку. Один из мужчин послал ей лучезарную улыбку обожания и отрезал кусочек от огромного куска, подвешенного на вертеле над костром. Лолли восседала, как королева перед своими подданными, ела мясо и не переставая болтала с людьми, которые не понимали ни слова из того, что она говорила.
Все это время он мысленно рисовал ужасные картины того, что могло с ней случиться. Леденел от страха, когда представлял, что она поранилась или того хуже. А она тем временем сидела здесь, живая и здоровая, и прекрасно проводила время за песнями и угощением.
Сэм поднялся на колени, грязь капала с волос и повязки на глазу, к щекам прилипли листья. Говорить он не мог. Руки чесались от внезапного желания схватить ее за горло. Лолли, должно быть, почувствовала его присутствие, потому что обернулась и бегло взглянула на него.
– А, Сэм, привет. – Она тут же отвернулась к своим гостям, рассеянно протягивая птице кусочек банана.
Сэм разъярился. Пещера огласилась гневным криком, который он сам услышал, но не воспринял как собственный. Сэм метнулся к ней с вытянутыми руками. В ту же секунду он оказался на полу пещеры, облепленный аборигенами со всех сторон, как плод папайи мухами.
– Дайте мне до нее добраться! – кричал Сэм, вырываясь как сумасшедший. – Ах ты безмозглая чертовка! Из-за тебя я рыскал по этой дьявольской долине! Целых два часа! Целых два проклятых часа! – Он поднялся, пытаясь вырваться из рук аборигенов.
Сначала ее лицо выражало недоумение, потом испуг, наконец, она разозлилась.
– Я говорила тебе, чтобы ты не называл меня так. – Лолли смотрела на него с гневом.
Сэм ответил таким же гневным взглядом.
– Я буду называть тебя так, как захочу, особенно если слова подходят! – Он вновь начал вырываться и закричал мужчинам, которые удерживали его: – Отпустите меня, черт возьми!
Они повернулись к Лолли, ожидая от нее дальнейших распоряжений. Сэм не мог поверить, что все это происходит с ним наяву.
– Отпустите меня! – прокричал он по-тагальски.
Аборигены, не обращая на него внимания, снова обернулись к Лолли, они называли ее золотой принцессой. Сэм наградил Лолли взглядом, который мог бы спалить остаток ее светлых волос.
– Вели им отпустить меня.
Лолли с преувеличенным старанием полировала свой ноготь.
– Лолли. – Он заскрежетал зубами. Она подняла на него глаза:
– Зачем я буду это делать?
– Потому что, если ты этого не сделаешь, то когда я сам освобожусь – а это произойдет обязательно, – я тебе обещаю: ты сильно пожалеешь, что не послушала меня.
– Думаю, нет.
– Вели им это сделать, и немедленно!
– Не-а. – Она покачала головой.
Аборигены смотрели то на Лолли, то на Сэма. Он свирепо сверкнул на них глазом, и они что-то забормотали. Сэм разобрал только одно слово – «сумасшедший». Так вот в чем проблема! Он дал волю своему гневу. Нужно попытаться урезонить ее. Хотя, подумал Сэм, лучше сказать «уговорить», так как пытаться урезонить ее все равно что сражаться на войне с кривым ружьем.
– Вели им отпустить меня – я ничего не сделаю.
– Мне кажется, ты все еще злишься.
– Ладно, ты права. Я все еще злюсь.
– Тогда просить их отпустить тебя было бы не очень умно, правда?
Сэм промолчал.
– Насколько я понимаю, когда человек поступает не очень умно, некоторые люди могут назвать его безмозглым, не правда ли, Сэм?
– Будь оно все проклято, Лолли!
– Если я велю им отпустить тебя, значит, я поступлю как безмозглая дура, не так ли?
– Предупреждаю: я сам освобожусь.
Она легко отмахнулась.
– Прекрасно. Я готова пойти на такой риск. А вот чего я не хочу делать, так это какую-нибудь глупость. – Она улыбнулась, затрепетав ресницами.
Сэм предпочел не отвечать. В эту минуту ему хотелось лишь одного – выпороть ее. Пока его связывали по рукам и ногам, он мысленно рисовал картину возмездия, которое ждет ее, когда он освободится от пут. Аборигены оттащили его в темный угол, и четверо мужчин остались сторожить, став стеной между ним и Лолли.
Лолли взяла что-то в руку и неспешно направилась к нему. Один из мужчин тронул ее за плечо, показал на Сэма и покачал головой, словно просил держаться подальше.
– Со мной будет все в порядке, – сказала она и подошла вплотную к Сэму, который испепелял ее взглядом. – Проголодался? – поинтересовалась Лолли с самодовольной улыбкой.
Сэм не ответил. Она опустилась на землю рядом с ним и поднесла к его лицу кусок мяса.
– Это какая-то птица. Думаю, индейка. Один из аборигенов подражал индюшачьему квохтанью, когда передавал ее мне. Хочешь кусочек?
– Развяжи меня.
– Думаю, ты не перестал злиться.
– Я больше голоден, чем зол. Развяжи меня. Я ничего не сделаю, – солгал он.
Она подперла подбородок свободной рукой и задумалась.
– Хм. Я так не думаю. Я сама покормлю тебя. – Она с улыбкой поднесла мясо к его рту.
Это была уже война. Не сводя взгляда с ее самодовольного лица, он впился зубами в мясо, оторвал кусок от кости и медленно прожевал. Сэм решил, что будет сражаться по-своему. Он откусил следующий кусок.
– Вкусно, а?
Сэм прожевал и проглотил. Лолли улыбалась, не подозревая, что сейчас будет. Он сотрет улыбку с этой самодовольной мордашки.
– Еще, – прошептал он и приоткрыл рот в ожидании.
Глаза Лолли округлились. Она вспыхнула и смущенно посмотрела на него. Значит, вспомнила. Сэм откусил кусок мяса, по-прежнему не сводя с нее немигающего взгляда. Он прожевал как можно медленнее, затем проглотил. Его взгляд скользнул вниз и остановился на ее груди.
– Еще.
Она опять поднесла к его рту индюшачью ногу. Он снова откусил, но взгляд его, по-прежнему пылкий, был обращен на ее грудь. Лолли заерзала. Сэм подавил улыбку.
– Еще.
Она продолжала его кормить, и Сэм как бы нехотя снова взглянул ей в лицо. Лолли совсем разрумянилась, и ее румянец становился сильнее с каждым разом, как он произносил это слово. Сэм понял, что добился своего. Он откинул голову назад, прислонившись затылком к скале, и обвел ее тело самым пламенным взглядом, на какой только был способен.
– Да, действительно вкусно. Вкуснее ничего не пробовал с прошлой ночи.
Лолли, задохнувшись, отпрянула, и на секунду ему показалось, что она сейчас ударит его куском жареной индюшки.
«Тебе очко, Сэмми, старина». Он не злорадствовал, во всяком случае, не очень. Тут Лолли наклонилась вперед и протянула ему индюшачью ногу, чтобы он еще раз откусил. Ей пришлось наклониться ниже, чем прежде, и у Сэма был отличный вид в вырез рубахи. Он машинально открыл рот, думая только о том, что видит.