Диана криво усмехнулась, подняла на него взгляд и с вызовом произнесла:
― Кем-то, кто будет зарабатывать много денег. Очень много денег. Это было единственное, о чем я думала, когда выбирала профессию.
В ее глазах читалось: «Ну давай, осуди меня за меркантильность! Скажи, что я связалась с богатеньким «папиком» по той же причине и получила в итоге то, что заслужила!» Это заставило его улыбнуться. Он вообще подозрительно часто улыбался в ее присутствии.
― И на чем остановили выбор?
Взгляд Дианы, не дождавшейся осуждения, потух, и она пожала плечами.
― На профессии юриста. Даже выучилась, даже с хорошими оценками. Но юристом я никогда не буду. Не мое это. Мне не было интересно, даже пока я училась. А теперь, когда передо мной не стоит вопрос заработка, я уже не знаю… Пыталась вникнуть в дела салона, но только напрягла внезапным интересом директора. И поняла, что это мне тоже неинтересно. А что мне интересно, я не знаю.
― Можете стать следователем, ― хмыкнул Карпатский. ― Возможно, понадобится дополнительное образование или переподготовка, но с образованием юриста много времени это не займет. Будете руководить следственной группой. Может быть, даже мной.
Диана вновь заметно повеселела и немного игриво поинтересовалась:
― Вы правда думаете, что у меня получится?
― Почему нет?
― И мне это поможет?
― Вряд ли, ― не стал врать он. ― Разве что увидите, насколько хуже бывает, и это вас ободрит.
― Такой себе план, ― нахмурилась она, продолжая улыбаться.
― Согласен. Ладно… Чего-то еще вы же, наверное, хотели в последнее время? Ведь вопрос дохода, насколько я понимаю, уже давно перед вами не стоит.
Она задумалась ненадолго, улыбка чуть померкла, но Диана все еще старалась «держать лицо».
― Я хотела быть с Кириллом. Быть идеальной для него. В последнее время хотела, чтобы он бросил жену ― ну ту, которой никогда не существовало, ― и остался со мной. Хотела, чтобы у нас был красивый дом, в который мы приглашали бы друзей. Хотела со временем родить ему ребенка. Может, даже двоих. Хотела семью, какой не было у меня… Знаете, это так странно, когда то, о чем мечтала, вдруг становится твоим самым жутким кошмаром. Ведь после того, как он напал на меня, как его арестовали… Я все время боюсь, что он выйдет на свободу и придет ко мне. Иногда мне даже кажется, что я вижу его в толпе, и хочется убежать прочь. Сменить адрес, город, имя… Только бы он никогда не нашел меня.
Диана снова посмотрела на Карпатского и уже чуть тише призналась:
― Когда я сегодня увидела силуэт в окне, мне на мгновение показалось, что это он. Вышел и теперь ждет меня, чтобы все-таки убить. Я поэтому так испугалась.
Карпатский сначала нахмурился, а потом кивнул сам себе и пробормотал под нос:
― Да, конечно, вы не знаете, вы же не жена и не родственница…
― О чем вы? ― насторожилась Диана.
― Вы можете больше не бояться того, что ваш бывший придет за вами. Кирилл Надежин мертв. Несколько дней назад удавился в СИЗО.
Он не знал, какой реакции следует ждать, но первые секунды успели напугать. Диана не реагировала. Вообще никак. Просто смотрела на него, время от времени моргая, словно смысл слов не доходил до нее. А потом вдруг рассмеялась. Но как-то странно: нервно, надрывно. Ненормально.
― Вот же сукин сын, ― с трудом выдавила она. ― Даже здесь вывернулся. Ушел на своих условиях.
Судорожный всхлип, последовавший за этим, дал понять, что нездоровый смех уже перешел в плач. Красивое лицо Дианы скривилось, и, бросив короткое: «Простите», девушка вскочила с места и скрылась в ванной комнате. Вскоре там послышался шум льющейся воды.
Да, нехорошо получилось. Хотел успокоить, а вышло все с точностью до наоборот.
Карпатский неторопливо доел кусок торта, допил чай, после чего встал и отнес посуду в раковину. Даже подумал о том, чтобы помыть, но приметил посудомойку и не стал. Направился в прихожую.
Он обувался и прилаживал на место кобуру нарочито медленно, но когда полностью собрался, вода в ванной по-прежнему текла. Он решил все же молча ретироваться и оставить девушку наедине с ее переживаниями. Утешитель из него все равно вышел так себе.
Прежде чем уйти, Карпатский достал из кармана блокнот, где вел рабочие записи, и ручку, оставил Диане записку: «Не забудьте запереть дверь. И задвиньте щеколду. На всякий случай. Спасибо за торт».