Соболев и Карпатский прошли дальше. Двери в две другие комнаты были закрыты, но чуть за ними обнаружилась еще одна. Вероятно, изначально она задумывалась как кухня, а здесь стала комнатой для отдыха персонала. За небольшим столом с массивными кружками в руках сидели еще две девушки. Одна чуть изящнее и ниже ростом, с длинными темными волосами, другая ― попышнее, с русым каре. В комнате витал сильный аромат кофе: похоже, его буквально только что заварили.
Обе девушки их появлению очень удивились и едва заметно занервничали. Хотя дверь в квартиру-салон была не заперта, сюда вряд ли приходили без предварительной записи случайные клиенты. А когда им показали удостоверения, они и вовсе испугались и подскочили на ноги, растерянно переглядываясь. Весьма предсказуемо: в таком месте наверняка куча нарушений. Интересно, кто у них обычно решает вопросы с контролирующими органами? Уж не покойная ли этим занималась?
― Мы здесь в связи с расследованием убийства Киры Новиковой, ― поторопился «успокоить» их Соболев. ― Она ведь работала с вами?
― Киру убили? ― в ужасе выдохнула темноволосая, глядя на него округлившимися глазами.
― Не может быть! ― пробормотала вторая. ― Как?
Значит, здесь еще не в курсе. Впрочем, ожидаемо: едва ли жених или кто-то из родных Новиковой поспешили сообщить ее подругам об убийстве. А сами они вполне могли и не слышать о произошедшем, хотя сообщение накануне и прошло в местных новостях. Но кто их смотрит?
― Вы не знаете, кто-то мог желать ей смерти? ― поинтересовался Карпатский, игнорируя встречные вопросы.
Девушки опять переглянулись и пожали плечами.
― Она ничего не говорила о том, что собирается с кем-то встретиться? Не упоминала какие-нибудь конфликты? ― подсказал Соболев.
На это обе синхронно помотали головами.
― Может, было что-то связанное с вашим бизнесом? ― Карпатский обвел взглядом помещение. ― Мы правильно поняли, что это ваше общее дело?
― Да, ― кивнула та, что носила каре. ― Вообще, все это изначально было идеей Киры. То есть, мы с Региной еще в колледже на специалистов индустрии красоты учились, я потом в косметологи пошла, а Регина ― в парикмахеры. А Кира училась с нами, но по банкам…
― По чему? ― не понял Карпатский.
― Банковское дело, в смысле. Но как-то у нее с этим не заладилось… скучно стало, вот она и выучилась маникюру. И как-то мы сидели, еще года два назад, восьмое марта отмечали, и зашел разговор о работе. Ну, знаете, жаловаться друг другу стали на салоны, где работали, и все такое. А Кира возьми и скажи, что мы можем свой салон замутить. И мы полгода решались, а потом решились.
― Значит, там, ― Соболев указал на оставшуюся позади комнату, ― Регина?..
― Девяткина, ― закончила за него светловолосая. ― Наш парикмахер, да.
― А вы?
― Сорока… Эм… Валерия Сорока. Это фамилия такая.
― Да я понял, ― улыбнулся Соболев и покосился на Карпатского. Тот прилежно записывал имена в блокнот. ― И вы местный косметолог?
― Да. А это Саша, ― Сорока указала на темноволосую. ― Александра Гордеева. Она делает массаж.
― Да? ― Соболев улыбнулся еще шире. ― А какой?
― Все виды, кроме эротического, ― буркнула Гордеева мрачно, чем сразу отбила желание улыбаться.
― И вы все вместе учились в колледже? ― перехватил инициативу Карпатский, когда Соболев стушевался.
― Я с ними не училась, ― все так же мрачно отозвалась Гордеева. ― И работаю здесь только пятый месяц.
― Мы решили расширить список услуг, ― пояснила Сорока. ― Нас многие спрашивали про массаж.
― И вчетвером аренду платить чуть проще, чем втроем, ― добавила с усмешкой Гордеева. ― Так что придется найти новую маникюршу.
Сорока послала коллеге осуждающий взгляд, но ее это не проняло.
― А вы как будто не слишком расстроены гибелью подруги? ― уточнил Соболев.
Гордеева пожала плечами.
― Мы были знакомы не так давно, и нас едва ли можно назвать подругами. Это шокирует, конечно, но мое сердце не разбито. И потом, все юристы ― циники, как и врачи, не мне вам объяснять.
― А вы юрист? ― удивился Карпатский. ― И работаете массажистом?