― А ты рисковый парень, ― заметила Диана, присаживаясь рядом и указывая на стаканы. ― Уверен, что знаешь, какой кофе я предпочитаю?
― Капучино на обезжиренном молоке с корицей, ― объявил он, торжественно протягивая ей один из стаканов. ― Умеренное количество калорий и низкое содержание жиров, а корица, говорят, ускоряет обмен веществ.
― Безлактозное?
― Что?
― Молоко, говорю, безлактозное?
Он заметно стушевался и печально уточнил:
― А у тебя разве проблемы с лактозой?
― Да нет, ― рассмеялась она и приняла протянутый стакан. ― Просто мне его вкус нравится. И обычно я беру без корицы, но и против нее ничего не имею.
― Понял, принял, запомнил, ― улыбнулся Савин.
― Ты и пончики принес? Это вдвойне смело.
― Для себя ― принес, а для тебя у меня… ― он с видом фокусника запустил руку в пакет и достал оттуда треугольную картонную коробочку. ― Сэндвич на цельнозерновом хлебе с куриной грудкой и салатом.
Диана игриво прищурилась, глядя то на коробочку, то на него.
― И ты типа уверен, что видишь меня насквозь и все обо мне знаешь, да?
― А что? Разве я в чем-то ошибся?
― Просто для информации: хлеб в этих сэндвичах ничем не отличается от обычного, только еще калорийнее, а жирный соус сводит на нет все старания куриной грудки.
― То есть, ты не будешь?
― С чего вдруг? ― Диана торопливо отобрала коробочку, пока он не успел спрятать ее обратно в пакет. ― Я же сказала: это просто для информации.
― Ты сегодня какая-то другая, ― заметил Савин, когда она уже с наслаждением жевала и собиралась сделать первый глоток приятно теплого, бодрящего напитка.
― В смысле?
― Не знаю… Какая-то очень довольная, что ли? Случилось что-то хорошее?
Диана замерла на секунду, наверняка заметно помрачнев, и поторопилась поскорее спрятаться за картонным стаканчиком. Говорить о Кирилле не хотелось.
― Да нет, ― отмахнулась она, ― просто погода наладилась, а после фитнеса я всегда на подъеме. К тому же сегодня наконец начала тренировки по боксу. Давно хотела. Это так круто…
Она осеклась, заметив, что он нахмурился.
― Бокс? Серьезно?
― А что не так?
Савин пожал плечами, вгрызаясь в пончик с шоколадной глазурью.
― Да как-то странно. Мне сложно представить тебя на ринге в боксерских перчатках…
― Я лишь избиваю грушу в зале!
― Да все равно. Это так на тебя непохоже. Ты ассоциируешься, скорее, с йогой… или танцами. Бокс ― это что-то грубое и мужское.
― О, ну прости, если ломаю тебе картинку мира, ― фыркнула Диана, испытывая странное чувство, смутно похожее на вину. Ей как будто вдруг стало неловко, что она уже оплатила абонемент на десять тренировок. ― Но ни с йогой, ни с танцами у меня как-то не заладилось.
Возможно, он уловил в ее тоне некоторое недовольство, поскольку тут же отступил:
― Ну и ладно, лишь бы тебе нравилось. Только, ради всего святого, не выходи на ринг: перелом носа вряд ли будет тебе к лицу.
― Я учту, ― хмыкнула Диана. ― Но и ты учти, что тебе немного силовых тренировок определенно не повредило бы.
Она окинула выразительным взглядом его худощавую фигуру. По случаю вернувшегося тепла Савин надел к джинсам футболку с коротким рукавом, что не оставляло надежд на скрывающийся под одеждой рельеф.
― Да мне и так неплохо.
― Да ну? Не обидно, что тебя может уделать даже девчонка?
― Не может!
― Я тебя уделала однажды.
― Шокером!
― Это ничего не значащие детали.
Тон, которым Диана все это говорила, ясно давал понять, что она просто шутит, и Савин в конце концов рассмеялся, не сумев удержать возмущенный вид. Они были знакомы не так давно, встречались редко и, по ее собственному утверждению, не могли считаться друзьями, но в общении с ним Диана чувствовала такую легкость, какой не испытывала даже в компании давних подруг.
― Ладно, останемся каждый при своем мнении и образе жизни. Ты чего приехал-то? Что-то новое в твоих поисках?
Савин мгновенно посерьезнел, и легкость испарилась, словно он снял маску. Диана знала, что его интерес к Шелково ― не праздный и ездит он сюда не для удовольствия, но и не по работе. Три года назад неподалеку, на Медвежьем озере, пропала его девушка ― София Мельник. Мучимый чувством вины за то, что тогда не поехал с ней, Савин с тех пор страдал жестокой бессонницей. Лечение не помогало, а потому он убедил себя, что сможет вернуться к нормальной жизни, только когда выяснит, что случилось с Софией.