— Сестрица! — сказал Жан. — Мы можем больше не высматривать птичку, влюбленный юнец сделает это за нас.
— Для себя — да.
— Нет, для нас. А теперь позвольте вас покинуть: пойду к дорогому Сартину. Черт побери! Какая удача! Будьте осторожны, Шон: философ не должен вас видеть. Вы знаете, как легко его спугнуть.
LXIII
ПЛАН КАМПАНИИ
Господин де Сартин возвратился домой в три часа ночи. Он очень устал и в то же время был вполне удовлетворен вечером, который сумел устроить для короля и графини Дюбарри.
Воодушевление народа было в немалой степени подогрето прибытием ее высочества Марии Антуанетты, вот почему в честь его величества тоже раздавались приветственные крики "Да здравствует король!". Однако справедливости ради следует отметить, что восторженности народа поубавилось со времен знаменитой болезни короля в Меце, когда вся Франция была в церкви или в местах паломничества, молясь за здравие юного Людовика XV, которого называли в то время Людовиком Возлюбленным.
А графиня Дюбарри, которую оскорбляли на улице, выкрикивая словечки особого сорта, была вопреки своим ожиданиям радостно встречена самыми разными слоями зрителей, ловко расставленных в первых рядах. Король был очень доволен и чуть заметно улыбнулся г-ну де Сартину; начальник полиции был уверен, что его ожидает щедрое вознаграждение.
Он подумал, что заслужил право не вставать с постели до обеда, чего с ним давно уже не случалось. Поднявшись, он решил воспользоваться нежданным свободным днем, который он сам себе позволил, для того чтобы примерить две дюжины новых париков, принимая доклады о ночных происшествиях. Когда он мерил шестой парик и выслушал треть докладов, ему доложили о виконте Дюбарри.
"Отлично! — подумал г-н де Сартин, — вот и вознаграждение! Впрочем, кто знает? Женщины такие капризные!"
— Просите господина виконта в гостиную!
Уставший за утро, Жан сел в кресло. Начальник полиции не замедлил явиться вслед за ним. Он убедился, что встреча не обещает ничего неприятного.
Жан и в самом деле казался приветливым.
Мужчины пожали друг другу руки.
— Дорогой виконт! Что привело вас в столь ранний час? — спросил г-н де Сартин.
— Прежде всего мне бы хотелось выразить вам свое восхищение тем, как вы устроили вчерашний праздник, — отвечал Жан, привыкший начинать с лести, когда он разговаривал с нужными ему людьми.
— Благодарю вас. Это официальное мнение?
— Что касается замка Люсьенн — да!
— Мне большего не нужно. Разве не там встает солнце?
— А иногда там же и ложится.
И Дюбарри грубо расхохотался, что, однако, придало его лицу выражение добродушия, в чем он особенно нуждался.
— Помимо высказанного вам одобрения, я хотел бы попросить вас оказать мне услугу.
— Хоть две, если это выполнимо.
— Да, вы сами мне теперь же это и скажете. Если в Париже что-нибудь потерять, есть ли надежда отыскать эту вещь?
— Да, если она ничего не стоит или, наоборот, стоит очень дорого.
— То, что ищу я, стоит недорого, — покачав головой, отвечал Жан.
— Что же вы ищете?
— Пытаюсь отыскать восемнадцатилетнего юношу.
Господин де Сартин потянулся за бумагой, взял карандаш и стал записывать.
— Восемнадцать лет… Как его зовут?
— Жильбер.
— Чем занимается?
— Думаю, что ничем.
— Откуда прибыл?
— Из Лотарингии.
— Где проживал?
— Был на службе у Таверне.
— Они привезли его с собой?
— Нет, моя сестра Шон подобрала его на дороге, когда он умирал с голоду. Она посадила его к себе в карету и привезла в Люсьенн, а там…
— Что же произошло?
— Боюсь, что этот дурак злоупотребил гостеприимством.
— Что-нибудь украл?
— Я этого не утверждаю.
— Ну так…
— Я хочу сказать, что он сбежал при странных обстоятельствах.
— И теперь вы хотите его изловить?
— Да.
— Имеете ли вы хоть какое-нибудь представление, где он может находиться?
— Я встретил его сегодня у фонтана на углу улицы Платриер и подумал, что он проживает где-нибудь неподалеку. Я даже мог бы показать дом.
— Ну что же! Если вы знаете дом, нет ничего проще, чем арестовать его в этом доме. Что вы собираетесь с ним сделать после ареста? Посадить его в Шарантон, в Бисетр?
— Нет, не совсем то.
— Господи! Да делайте с ним что пожелаете! Не стесняйтесь.
— Мальчишка нравился моей сестре, она хотела бы оставить его при себе: он умен. Вот если бы можно было доставить его к ней, это было бы прелестно!
— Мы попытаемся это сделать. Вы не узнавали на улице Платриер, у кого он живет?
— Нет! Понимаете, я боялся, что он меня заметит и смутится. Когда он меня увидел возле фонтана, он бросился бежать, словно сам сатана его подгонял! Если бы он узнал, что я догадываюсь о его убежище, он, возможно, съехал бы.
— Справедливо! Улица Платриер, говорите? В конце, в середине, в начале улицы?
— Ближе к середине.
— Будьте покойны, я пошлю туда ловкого человека.
— Дорогой начальник полиции! Каким бы ловким ни был ваш человек, он ведь рассказывает хоть немножко о своих делах, не правда ли?
— Нет, у нас никто ничего не рассказывает.
— Мальчишка — большой хитрец.
— A-а, понимаю… Простите, что сразу об этом не подумал. Вы хотите, чтобы я сам?.. Вы правы… это лучше… Там возможны трудности, о которых вы даже не догадываетесь!
Жан был убежден, что начальник полиции набивает себе цену, но не стал его разубеждать:
— Вот именно из-за этих трудностей я и прошу вас лично этим заняться.
Господин де Сартин позвонил в колокольчик. Явился лакей.
— Прикажите запрягать лошадей, — сказал он.
— У меня карета, — заметил Жан.
— Благодарю вас, я предпочитаю свою: она без гербов, это нечто среднее между фиакром и собственной каретой. Ее каждый месяц перекрашивают, поэтому ее очень трудно узнать. Пока запрягают лошадей, позвольте мне примерить новые парики.
— Пожалуйста, — сказал Жан.
Господин де Сартин позвал своего мастера по изготовлению париков. То был настоящий артист. Он принес хозяину большую коллекцию париков. Среди них были парики самых различных цветов, размеров и формы, для судейского, адвоката, откупщика, кавалера. Господину де Сартину, когда он проводил расследования, случалось иногда менять костюм три-четыре раза на день, и он в особенности дорожил тем, чтобы все этому костюму соответствовало.
Когда начальник полиции перемерил две дюжины париков, лакей доложил, что карета подана.
— Вы узнаете дом? — спросил Жана г-н де Сартин.
— Еще бы, черт возьми! Я его отсюда вижу.
— И вы знаете, как к нему подойти?
— Это первое, о чем я подумал.
— И как же?
— По аллее.
— Значит, аллея, выходящая ближе к середине улицы, так?
— Да, а дверь с секретом.
— Ах, черт возьми, с секретом? Вы знаете, на каком этаже живет ваш беглец?
— В мансарде. Да вы скоро увидите, вон уже и фонтан.
— Кучер! Пошел шагом! — приказал г-н де Сартин.
Кучер придержал лошадей; г-н де Сартин поднял стекла.
— Вот этот грязный дом! — сказал Жан.
— A-а, это как раз то, чего я боялся! — всплеснув руками, вскричал г-н де Сартин.
— То есть как? Разве вы чего-нибудь боитесь?
— Увы, да!
— Чего именно?
— Вам не повезло.
— Почему, скажите пожалуйста?
— Дело в том, что грязный дом, где живет ваш беглец, принадлежит господину Руссо из Женевы.
— Писателю Руссо?
— Да.
— Что это меняет?
— То есть как что меняет? Сразу видно, что вы не начальник полиции и не привыкли иметь дело с философами.
— Жильбер у Руссо? Маловероятно…
— Вы же сами сказали, что ваш молодой человек — философ!
— Да.
— Ну вот: каждый ищет себе подобного.
— Хорошо, предположим, что он у Руссо.
— Предположим.