— Да, это действительно необычно. Этот человек мог бы и мне предсказать, что я умру первым министром.
— Вот видите!
— Я ничуть не сомневаюсь. Как его зовут?
— Его имя ничего вам не скажет.
— Где он сейчас?
— Этого я не знаю.
— Он не дал вам своего адреса?
— Нет, он сам должен был явиться за вознаграждением.
— Что вы ему обещали?
— Все, чего он потребует.
— И он не пришел?
— Нет.
— Графиня! Это — еще большее чудо, чем его предсказание. Решительно, этот человек нам необходим.
— Да, но что нам делать?
— Его имя, графиня, имя!
— У него их два.
— Начнем по порядку: первое?
— Граф Феникс.
— Тот самый господин, которого вы мне показали в день вашего представления?
— Совершенно верно.
— Этот пруссак?
— Да.
— Что-то мне не верится! У всех известных мне колдунов имена оканчивались на "и" или "о".
— Какое совпадение, герцог! Другое его имя оканчивается так, как вам хочется.
— Как же его зовут?
— Джузеппе Бальзамо.
— Неужели у вас нет никакого средства его разыскать?
— Я подумаю, герцог. Мне кажется, среди моих знакомых есть такие, что его знают.
— Отлично! Однако следует поторопиться, графиня. Уже без четверти час.
— Я готова. Карету!
Спустя десять минут графиня Дюбарри и герцог де Ришелье ехали на охоту.
LXXXII
ОХОТА НА КОЛДУНА
Длинная вереница карет тянулась по аллеям в лесу Марли, где король собирался поохотиться.
Это была так называемая послеобеденная охота.
Людовик XV в последние годы жизни не охотился больше с ружьем, не занимался псовой охотой. Он довольствовался зрелищем.
Те из наших читателей, кому доводилось читать Плутарха, помнят, быть может, как повар Марка Антония каждый час насаживал кабана на вертел, чтобы из пяти-шести поджаривавшихся кабанов хотя бы один был любую минуту готов к тому времени, когда Марк Антоний сядет за стол.
Конечно, Марк Антоний управлял Малой Азией и у него было великое множество дел: он вершил суд, а так как киликийцы — большие мошенники (о чем свидетельствует Ювенал), то Марк Антоний действительно был очень занят. И у него всегда были наготове пять-шесть жарких на вертеле на случай, если его обязанности судьи позволят ему съесть кусочек.
У Людовика XV был в точности такой же обычай. Для его послеобеденной охоты обкладывали две-три лани, которых гнали с промежутком в два или три часа. Одну из них кораль мог подстрелить в зависимости от расположения духа — либо в самом начале травли, либо позже.
В этот день его величество объявил, что будет охотиться до четырех часов. Поэтому была выбрана лань, которую гнали с полудня и которая к этому времени должна была находиться где-то поблизости.
Графиня Дюбарри дала себе слово так же преданно следовать за королем, как сам король обещал следовать за ланью.
Однако охотники предполагают, а случай располагает. Непредвиденное стечение обстоятельств изменило хитроумный план г-жи Дюбарри.
Случай оказался для нее противником почти столь же капризным, как она сама.
Итак, графиня догоняла короля, беседуя о политике с герцогом де Ришелье, а король догонял лань. Герцог и графиня раскланивались с встречавшимися по дороге знакомыми. Вдруг они заметили шагах в пятидесяти от дороги, под восхитительным навесом из листвы, разбитую вдребезги коляску, опрокинутую колесами кверху; поодаль находились два вороных коня: один мирно пощипывал кору бука, другой — мох, росший у него под копытами.
Лошади г-жи Дюбарри — великолепная упряжка, подарок короля — обошли, как выражаются теперь, все другие экипажи и первыми подъехали к разбитой коляске.
— Смотрите, какое несчастье! — невозмутимо обронила графиня.
— Да, в самом деле, — согласился герцог де Ришелье с тою же невозмутимостью: при дворе сентиментальность была не в чести, — да, коляска разбита вдребезги.
— Уж не мертвый ли вон там, в траве? — продолжала графиня. — Взгляните, герцог.
— Не думаю: там что-то шевелится.
— Мужчина или женщина?
— Я плохо вижу.
— Смотрите: нам кланяются!
— Ну, значит, живой!
Ришелье на всякий случай приподнял треуголку.
— Графиня! — пробормотал он. — Мне кажется, я узнаю…
— Я тоже.
— Это его высокопреосвященство принц Луи.
— Да, кардинал де Роган собственной персоной.
— Какого черта он там делает? — спросил герцог.
— Давайте посмотрим, — отвечала графиня. — Шампань, к разбитой карете, живо!
Кучер графини свернул с дороги и поехал среди высоких деревьев.
— Могу поклясться, что это действительно монсеньер кардинал, — подтвердил Ришелье.
В самом деле, это был его высокопреосвященство; он разлегся в траве, ожидая, когда покажется кто-нибудь из знакомых.
Увидев, что к нему приближается графиня Дюбарри, он поднялся на ноги.
— Мое почтение, графиня! — проговорил он.
— Как, это вы, кардинал?
— Собственной персоной.
— Пешком?
— Нет, сидя.
— Вы не ранены?
— Ничуть.
— А каким образом вы оказались в таком положении?
— Не спрашивайте, графиня. Ах, эта скотина, мой кучер! И я еще вывез этого бездельника из Англии!.. Я приказал ему ехать напрямик через лес, чтобы догнать охоту, а он так круто повернул, что вывалил меня и разбил мою лучшую карету.
— Не стоит горевать, господин кардинал, — успокоила графиня, — французский кучер разбил бы вам голову или, по крайней мере, переломал бы ребра.
— Возможно, вы правы.
— Ну, так утешьтесь поскорее!
— Я рассуждаю философски, графиня. Вот только я буду вынужден ждать, а это смерти подобно.
— Зачем же ждать, принц? Роган будет ждать?
— Придется!
— Нет, я скорее сама выйду из кареты, нежели оставлю вас здесь.
— Признаться, мне неловко, графиня.
— Садитесь, принц, садитесь.
— Благодарю вас, графиня. Я подожду Субиза, он участвует в охоте и непременно должен здесь проехать с минуты на минуту.
— А если он поехал другой дорогой?
— Это не имеет значения.
— Монсеньер, прошу вас!
— Нет, благодарю.
— Да почему?
— Мне не хочется вас стеснять.
— Кардинал! Если вы откажетесь сесть в карету, я прикажу выездному лакею нести за мной шлейф и побегу по лесу, подобно дриаде.
Кардинал улыбнулся и подумал, что, если он станет упорствовать, это может быть дурно истолковано графиней. Он решился сесть в ее карету.
Герцог уступил место на заднем сиденье и перешел на переднее.
Кардинал упорствовал, но герцог был непреклонен.
Вскоре лошади графини наверстали упущенное время.
— Прошу прощения, — обратилась графиня к кардиналу, — вы, ваше высокопреосвященство, значит, примирились с охотой?
— Что вы хотите этим сказать?
— Дело в том, что я впервые вижу, чтобы вы принимали участие в этой забаве.
— Да нет, графиня! Я прибыл в Версаль, чтобы засвидетельствовать свое почтение его величеству, а мне доложили, что он на охоте. Мне необходимо было переговорить с ним об одном неотложном деле. Я бросился ему вдогонку, однако из-за этого проклятого кучера я не только лишился аудиенции у короля, но и опоздаю на свидание в городе.
— Видите, графиня, — со смехом заметил герцог, — господин кардинал откровенно вам признаётся… у господина кардинала свидание…
— И повторяю: я на него опаздываю, — сказал кардинал.
— Разве Роган, принц, кардинал, может куда-нибудь не успеть? — спросила графиня.
— Да, — черт возьми! — сказал принц, — если только не произойдет чудо!
Герцог и графиня переглянулись: это слово напомнило им о недавнем разговоре.
— Знаете, принц, раз уж вы заговорили о чудесах, я вам признаюсь откровенно: я очень рада встретиться с князем Церкви и спросить, верит ли он в это.
— Во что, графиня?
— В чудеса, черт подери! — воскликнул герцог.
— Святое писание учит нас в них верить, графиня, — отвечал кардинал, постаравшись принять благочестивый вид.