— А это явление высшего порядка, сверхъестественное существо?..
Бальзамо протянул руку к гобелену, скрывавшему дверь в соседнюю комнату.
— Оно непосредственно связано со мной, ваша светлость.
— Мне страшно, — прошептала графиня, — а вам, герцог?
— Признаюсь вам, графиня, что я предпочел бы сейчас быть в Маоне или Филипсбурге.
— Графиня и вы, господин герцог! Извольте слушать, раз вы хотели услышать, — строго проговорил Бальзамо.
Он повернулся к двери.
LXXXV
ГОЛОС
Наступила торжественная тишина. Потом Бальзамо спросил по-французски:
— Вы здесь?
— Я здесь, — отвечал чистый и звонкий голос; пройдя сквозь обивку и портьеры, он отдался присутствовавшим металлическим звоном и мало напоминал человеческий голос.
— Дьявольщина! Это становится интересным! — проговорил герцог. — И все это без факелов, без магии, без бенгальских огней.
— До чего страшно! — прошептала графиня.
— Слушайте внимательно мои вопросы, — продолжал Бальзамо.
— Я слушаю всем своим существом.
— Прежде всего скажите мне, сколько человек сейчас со мной в комнате?
— Два.
— Кто они?
— Мужчина и женщина.
— Прочтите в моих мыслях имя мужчины.
— Герцог де Ришелье.
— А женщина?
— Графиня Дюбарри.
— Поразительно! — прошептал герцог.
— Признаться, я никогда ничего подобного не слышала, — дрогнувшим голосом сказала взволнованная графиня.
— Хорошо, — похвалил Бальзамо Лоренцу. — Теперь прочтите первую фразу письма, которое я держу в руках.
Голос повиновался.
Графиня и герцог переглянулись с удивлением, граничащим с восхищением.
— Что сталось с письмом, которое я написал под вашу диктовку?
— Оно летит.
— В какую сторону?
— На запад.
— Далеко отсюда?
— Да, далеко, очень далеко.
— Кто его везет?
— Человек в зеленом сюртуке, кожаном колпаке и в ботфортах.
— Он идет пешком или едет верхом?
— Едет верхом.
— Какой у него конь?
— Пегий.
— Где он сейчас?
Наступила тишина.
— Смотрите! — приказал Бальзамо.
— На большой дороге, обсаженной деревьями.
Что это за дорога?
— Не знаю. Все дороги похожи одна на другую.
— Неужели вам ничто не подсказывает, что это за дорога? Нет ни указательного столба, ни надписи, ничего?
— Погодите, погодите: ему навстречу едет карета… вот они поравнялись… она едет в мою сторону…
— Что это за карета?
— Тяжелый экипаж, в нем аббаты и военные.
— Дилижанс, — шепнул Ришелье.
— На экипаже нет никакой надписи? — спросил Бальзамо.
— Есть, — отвечал голос.
— Прочтите.
— На карете написано "Версаль" желтыми полустертыми буквами.
— Оставьте экипаж и следуйте за курьером.
— Я его больше не вижу.
— Почему?
— Дорога поворачивает.
— Сворачивайте и догоняйте его.
— Он погоняет коня изо всех сил… смотрит на часы.
— Что у него впереди?
— Длинная улица, великолепные дома, большой город.
— Следуйте за ним.
— Следую.
— Что там?
— Курьер беспрестанно наносит своему коню все новые удары, конь весь в мыле. Копыта так стучат по мостовой, что прохожие оборачиваются… Курьер свернул на улицу, которая уходит вниз. Он сворачивает направо. Конь замедляет бег. Всадник остановился у двери огромного особняка.
— Здесь надо за ним следить особенно внимательно, слышите?
Донесся вздох.
— Вы устали. Я понимаю, — сказал Бальзамо.
— Да, я в изнеможении.
— Пусть усталость исчезнет, я приказываю.
— Ах!
— Ну как?
— Благодарю вас.
— Вы по-прежнему чувствуете усталость?
— Нет.
— Видите курьера?
— Погодите… Да, да, он поднимается по большой мраморной лестнице. Впереди него идет лакей в расшитой золотом голубой ливрее. Он проходит через просторные сверкающие золотом гостиные. Подходит к освещенному кабинету. Лакей распахивает дверь, удаляется.
— Что вы видите?
— Курьер кланяется.
— Кому?
— Погодите… Он кланяется человеку, сидящему за письменным столом спиной к двери.
— Как он одет?
— На нем парадный костюм, словно он собрался на бал.
— У него есть награды?
— Да, большая голубая лента на шее.
— Какое у него лицо?
— Лица не видно. Вот!
— Что?
— Он оборачивается.
— Каков он собой?
— Живой взгляд, неправильные черты лица, прекрасные зубы.
— Сколько ему лет?
— За пятьдесят.
— Герцог! — шепнула графиня маршалу. — Это герцог!
Маршал кивнул головой, словно желая сказать: "Да, это он… Однако давайте послушаем!"
— Дальше! — приказал Бальзамо.
— Курьер передает господину с голубой лентой…
— Вы можете называть его герцогом: это герцог.
— Курьер передает герцогу письмо, — послушно поправился голос, — он достал его из кожаного мешка, висящего у него за спиной. Герцог распечатывает и внимательно читает.
— Дальше?
— Берет перо, лист бумаги и пишет.
— Пишет! — прошептал Ришелье. — Черт бы его побрал! Если бы можно было узнать, что он пишет! Это было бы просто великолепно!
— Скажите мне, что он пишет, — приказал Бальзамо.
— Не могу.
— Потому что вы слишком далеко. Войдите в кабинет. Вошли?
— Да.
— Наклонитесь над его плечом.
— Наклонилась.
— Можете прочесть?
— Почерк очень плохой: мелкий и неразборчивый.
— Читайте, я приказываю.
Графиня и Ришелье затаили дыхание.
— Читайте! — повелительно повторил Бальзамо.
— "Сестра", — неуверенно произнес голос.
— Это ответ, — одновременно прошептали Ришелье и графиня.
— "Сестра! Не волнуйтесь: кризис действительно имел место, это правда; он был тяжел — это тоже правда. Однако он миновал. Я с нетерпением ожидаю завтрашнего дня, потому что завтра я намерен перейти в наступление, и у меня есть все основания надеяться на успех: и в деле руанского парламента, и в деле милорда X, и относительно петард.
Завтра, после того как я закончу занятия с королем, я сделаю приписку к этому письму и отправлю его Вам с тем же курьером".
Протянув левую руку, Бальзамо словно с трудом вытягивал из "голоса" каждое слово, а правой торопливо набрасывал то же, что в Версале г-н де Шуазёль писал в своем кабинете.
— Это все? — спросил Бальзамо.
— Все.
— Что сейчас делает герцог?
— Складывает вдвое листок, на котором только что писал, еще раз складывает, кладет его в небольшой красный бумажник: он достал его из левого кармана камзола.
— Слышите? — обратился Бальзамо к оцепеневшей графине. — Что дальше? — спросил он Лоренцу.
— Отпускает курьера.
— Что он ему говорит?
— Я слышала только последние слова.
— А именно?
— "В час у решетки Трианона". Курьер кланяется и выходит.
— Ну да, — заметил Ришелье, — он назначает курьеру встречу после занятий, как он выражается в своем письме.
Бальзамо жестом призвал к тишине.
— Что делает теперь герцог? — спросил он.
— Встает из-за стола, держит в руке полученное письмо. Приближается к своей кровати, проходит за нее, нажимает пружину, открывающую железный шкаф, бросает в него письмо и запирает шкаф.
— О! Это воистину чудеса! — в один голос воскликнули бледные от волнения герцог и графиня.
— Вы узнали все, что хотели, графиня? — спросил Бальзамо.
— Граф! — прошептала испуганная г-жа Дюбарри, подходя ближе. — Вы оказали мне услугу, за которую я готова отдать десять лет жизни, да и этого было бы мало. Просите у меня всего, чего ни пожелаете.
— Вы знаете, графиня, что у нас свои счеты.
— Говорите, говорите, чего бы вы хотели!
— Время еще не пришло.
— Когда оно придет, то, пожелай вы хоть миллион…