Бальзамо улыбнулся.
— Ах, графиня! — вскричал маршал, — уместнее было бы вам просить у графа миллион. Когда человек знает то, что знает граф, в особенности то, что он видит, это все равно, как если бы он открывал золото и алмазы глубоко в земле. Вот что такое читать мысли в человеческом сердце.
— Тогда, граф, я беспомощно развожу руками и безропотно преклоняюсь перед вами.
— Нет, графиня, придет день, когда вы сможете меня отблагодарить. Я предоставлю вам эту возможность.
— Граф! — обратился маршал к Бальзамо. — Я покорен, побежден, раздавлен. Я поверил!
— Как поверил Фома неверный, не так ли, господин герцог? Это называется не поверить, а увидеть.
— Называйте как вам угодно, но я искренне раскаиваюсь, и если мне отныне будут что-нибудь говорить о колдунах, я найду, что ответить.
Бальзамо улыбнулся.
— А теперь, графиня, — обратился он к г-же Дюбарри, — позвольте мне кое-что сделать.
— Пожалуйста.
— Мой дух устал. Позвольте мне освободить его магическим заклинанием.
— Разумеется!
— Лоренца! — заговорил Бальзамо по-арабски. — Спасибо! Я люблю тебя. Возвращайся к себе в комнату тем же самым путем, каким пришла сюда, и жди меня. Иди, моя любимая!
— Я очень устала, — ответил по-итальянски голос, еще более нежный, чем во время сеанса. — Приходи поскорее, Ашарат.
— Сейчас приду.
Те же легкие шаги стали удаляться.
Убедившись в том, что Лоренца ушла к себе, Бальзамо низко и в то же время не теряя достоинства поклонился. Растерянные гости пошли к фиакру, поглощенные потоком охвативших их беспорядочных мыслей. Они скорее напоминали пьяных, чем людей, находящихся в своем уме.
LXXXVI
НЕМИЛОСТЬ
На следующий день, едва большие версальские часы пробили одиннадцать, Людовик XV вышел из своих апартаментов, прошел через галерею и позвал громко и строго:
— Господин де Ла Врийер!
Король был бледен и, очевидно, взволнован; чем больше он пытался скрыть свою озабоченность, тем более это было заметно по его смущенному взгляду и несвойственному ему напряженному выражению лица.
Среди придворных мгновенно наступила гробовая тишина. В толпе выделялись герцог де Ришелье и виконт Жан Дюбарри: оба они были спокойны и на вид равнодушны, словно ни о чем не догадывались.
Герцог де Ла Врийер приблизился к королю и взял у него из рук указ.
— Герцог де Шуазёль в Версале? — спросил король.
— Со вчерашнего дня, сир. Он возвратился из Парижа в два часа пополудни.
— Он в своем особняке или во дворце?
— Во дворце, сир.
— Хорошо, — проговорил король. — Доставьте ему этот указ, герцог.
Дрожь пробежала по рядам присутствовавших; они склонились, перешептываясь, в почтительном поклоне, подобно колоскам под грозовым ветром.
Король насупился, будто желал нагнать на придворных страху и тем усилить впечатление от этого зрелища. Он с величественным видом возвратился в кабинет в сопровождении капитана гвардейцев и командира шеволежеров.
Все взгляды устремились вслед за г-ном де Л а Врийером; он и сам был обеспокоен предстоящим ему делом и медленно пошел через двор, направляясь в апартаменты г-на де Шуазёля.
В ту же минуту старого маршала окружили и заговорили — кто угрожающе, кто с опаской. Он делал вид, что удивлен не меньше других, однако его жеманная улыбка никого не обманула.
Как только г-н де Л а Врийер вернулся, его обступили придворные.
— Ну что? — спросили у него.
— Указ об изгнании.
— Неужели?
— Иначе понять нельзя.
— Так вы его читали?
— Да.
— И что же?
— Судите сами.
Герцог де Л а Врийер слово в слово повторил указ, который он запомнил благодаря безупречной памяти, свойственной придворным:
"Кузен!
Неудовольствие, причиняемое мне Вашими услугами, вынуждает меня выслать Вас в Шантелу; даю Вам на сборы двадцать четыре часа. Я охотно отправил бы Вас подальше, если бы не особенное уважение, которое я питаю к госпоже де Шуазёль, чье здоровье очень меня беспокоит. Берегитесь, как бы Ваше поведение не вынудило меня принять другие меры".
По окружавшей герцога де Ла Врийера толпе пробежал ропот.
— И что же вам ответил Шуазёль, господин де Сен-Флорантен? — совершенно спокойно спросил Ришелье, подчеркнуто не называя герцога его новым именем и титулом.
— Он мне сказал: "Дорогой герцог! Могу себе представить, с каким удовольствием вы мне доставили это письмо".
— Сказано не без яду, мой бедный герцог! — заметил Жан.
— Что вы хотите, господин виконт! Не каждый день вам на голову сваливается такое, поневоле закричишь.
— Вы не знаете, что он намерен предпринять? — спросил Ришелье.
— По всей вероятности, он подчинится.
— Хм! — засомневался маршал.
— Смотрите-ка: герцог! — воскликнул Жан, карауливший у окна.
— Он идет сюда! — вскричал герцог де Л а Врийер.
— Я же вам сказал, господин де Сен-Флорантен, — заметил Ришелье.
— Идет через двор, — сообщил Жан.
— Один?
— Один, с портфелем под мышкой.
— О Господи! Неужели повторится вчерашняя сцена? — прошептал Ришелье.
— Не говорите мне об этом, я в ужасе, — промолвил Жан.
Не успел он договорить, как герцог де Шуазёль, с гордо поднятой головой и уверенным взглядом, появился в конце галереи. Спокойным и ясным взором он обвел своих врагов и тех, кто собирался от него отречься в случае немилости.
Никто не мог ожидать такого смелого шага после всего случившегося, вот почему никто не решился оказать ему сопротивление.
— Вы уверены, что все прочли, герцог? — спросил Жан.
— Еще бы, черт подери!
— И он еще приходит, получив приказ, о котором вы нам рассказывали?
— Ничего не понимаю, клянусь честью!
— Король прикажет бросить его в Бастилию!
— Будет ужасный скандал!
— Мне его жаль.
— Он входит к королю. Неслыханно!
Не обращая внимания на сопротивление ошеломленного лакея, герцог действительно вошел в кабинет короля. При виде герцога король удивленно вскрикнул.
Герцог держал в руке королевский указ об изгнании. Он с улыбкой обратил на него внимание короля.
— Сир! Ваше величество не напрасно предупреждали меня вчера: я получил новое письмо.
— Да, — отвечал король.
— Так как ваше величество любезно предупредили меня о том, что я не должен относиться серьезно к письму, не подкрепленному личным словом короля, я пришел просить объяснений.
— Объяснение будет недолгим, герцог, — отвечал король. — Сегодня письмо подлинное.
— Подлинное? — повторил герцог. — Столь оскорбительное письмо для такого преданного слуги?!
— Преданный слуга не заставляет своего господина играть смешную роль.
— Сир! — высокомерно начал министр. — Я рожден достаточно близко от трона, чтобы понимать его величие.
— Я вас больше не задерживаю, — отрезал король. — Вчера вечером в своем кабинете в Версале вы принимали курьера госпожи де Грамон.
— Да, сир.
— Он передал вам письмо.
— Разве брат и сестра не имеют права переписываться?
— Не перебивайте, прошу вас. Я знаю содержание этого письма.
— Сир…
— Вот оно… Я взял на себя труд переписать его собственноручно.
Король протянул герцогу точную копию полученного им письма.
— Сир!..
— Не пытайтесь отрицать, герцог: вы спрятали письмо в железный шкаф, находящийся в вашем алькове.
Герцог смертельно побледнел.
— Это не все, — безжалостно продолжал король. — Вы написали ответ госпоже де Грамон. Я знаю, о чем это письмо. Оно лежит в вашем бумажнике и ожидает лишь постскриптума, который вы должны приписать после разговора со мной. Как видите, я неплохо осведомлен!
Герцог вытер холодный пот со лба, молча поклонился, не проронив ни единого слова, и, пошатываясь, вышел из кабинета, словно пораженный апоплексическим ударом.