Уже на ходу она натягивала белые шелковые митенки на тонкие пальцы с закругленными ноготками, такие красивые, что равных им не было во всем мире. А на садовой дорожке оставались следы от ее туфелек нежно-голубого атласа на высоких каблучках.
Когда она пришла в павильон Трианона, ей сообщили, что ее высочество дофина отправилась на прогулку в сопровождении архитектора и главного садовника. С верхнего этажа доносился шум станка, на котором дофин вытачивал надежный замок для любимого сундука.
В поисках дофины Андре прошла через сад; хотя было уже начало осени, тщательно укрывавшиеся на ночь цветы тянули кверху побледневшие головки, чтобы погреться в мимолетных лучах еще более бледного солнца. Уже близились сумерки, потому что в это время года вечереет в шесть часов, и садовники накрывали стеклянными колпаками самые нежные растения на каждой грядке.
Поворачивая на аллею, которая была обсажена ровно подстриженными грабами, окаймлена бенгальскими розами и заканчивалась прелестным газоном, Андре обратила внимание на одного из садовников; увидав ее, он оставил лопату и поклонился с вежливостью и изысканностью, не свойственными простому люду.
Она вгляделась и узнала в нем Жильбера. Его руки, выполнявшие грубую работу, оставались по-прежнему достаточно белыми для того, чтобы привести в отчаяние барона де Таверне.
Андре невольно покраснела. Присутствие Жильбера показалось ей странной прихотью судьбы.
Жильбер еще раз поклонился. Андре кивнула в ответ и продолжала свой путь.
Однако она была существом слишком искренним и прямодушным, чтобы противиться желанию получить ответ на вопрос, вызвавший ее беспокойство.
Она вернулась, и Жильбер, успевший побледнеть и с ужасом следивший за тем, как она уходит, внезапно ожил и порывисто шагнул к ней навстречу.
— Вы здесь, господин Жильбер? — холодно спросила Андре.
— Да, мадемуазель.
— Какими судьбами?
— Мадемуазель! Должен же я на что-то жить, и жить честно.
— Понимаете ли вы, как вам повезло?
— Да, мадемуазель, очень хорошо понимаю, — отвечал Жильбер.
— Неужели?
— Я хочу сказать, мадемуазель, что вы совершенно правы: я и в самом деле очень счастлив.
— Кто вас сюда устроил?
— Господин де Жюсьё, мой покровитель.
— Да? — удивилась Андре. — Так вы знакомы с господином де Жюсьё?
— Он был другом моего первого покровителя и учителя, господина Руссо.
— Желаю вам удачи, господин Жильбер! — проговорила Андре, собираясь уйти.
— Вы чувствуете себя лучше, мадемуазель? — спросил Жильбер, и голос его так задрожал, что можно было догадаться: вопрос исходил из самого сердца и передавал каждое движение его души.
— Лучше? Что это значит? — холодно переспросила Андре.
— Я… Несчастный случай?..
— A-а, да, да… Благодарю вас, господин Жильбер, я чувствую себя лучше, это была сущая безделица.
— Да ведь вы едва не погибли, — в сильнейшем волнении возразил Жильбер, — опасность была слишком велика!
Андре подумала, что пора положить конец разговору с работником прямо посреди королевского парка.
— До свидания, господин Жильбер, — обронила она.
— Не желает ли мадемуазель розу? — с дрожью в голосе, весь в поту, пролепетал Жильбер.
— Сударь! Вы мне предлагаете то, что вам не принадлежит, — отрезала Андре.
Сраженный и удивленный, Жильбер ничего не ответил. Он опустил голову. Андре продолжала на него смотреть, радуясь тому, что ей удалось показать свое превосходство. Тогда Жильбер сорвал с самого красивого розового куста одну из веток и принялся обрывать цветы с хладнокровием и достоинством, которые произвели впечатление на девушку.
Андре была очень добра, в ней было сильно развито чувство справедливости, и она не могла не заметить, что безнаказанно обидела человека ниже себя только за то, что он проявил почтительность. Но, как все гордые люди, чувствующие, что они не правы, она поспешила удалиться, не прибавив ни слова, когда, быть может, извинение или слова примирения готовы были сорваться с ее губ.
Жильбер тоже не произнес ни единого слова. Он швырнул розы наземь и взялся за лопату. Однако в его характере гордость соединялась с хитростью. Он наклонился, собираясь продолжать работу, и вместе с тем хотел посмотреть на удалявшуюся Андре. Перед тем как свернуть на другую аллею, она не удержалась и обернулась. Она была женщина.
Жильбера порадовала ее слабость. Он сказал себе, что одержал еще одну победу.