– По первому моему сигналу? – удивленно переспросил адвокат.
– По первому вашему слову, намеку, совету – называйте, как хотите.
Глаза Флажо округлились и стали размером с очки графини.
– Надеюсь, вы довольны, что я не заставила себя ждать?
– Я как всегда рад вас видеть, ваше сиятельство, однако позвольте вам заметить, что я не совсем понимаю, при чем здесь я?
– Как? – вскричала графиня. – Как это при чем здесь вы?.. Ведь я приехала из-за вас!
– Из-за меня?
– Ну да, из-за вас. Так что у нас нового?
– О ваше сиятельство! Говорят, король замышляет переворот в парламенте… Не желаете ли выпить чего-нибудь?
– При чем здесь король? Разве речь идет о перевороте?
– А о чем же, ваше сиятельство?
– Речь идет о моем процессе. Я говорила о своем деле, когда спросила, нет ли чего-нибудь нового.
– О, что касается вашего дела, – грустно качая головой, отвечал г-н Флажо, – увы, нового ничего нет…
– То есть совсем ничего?
– Ничего.
– Ничего с тех пор, как ваша дочь со мной говорила? Но так как мы с ней разговаривали третьего дня, ничего и не могло еще за это время произойти…
– Моя дочь, вы сказали?
– Ну да!
– Вы говорите, моя дочь?
– Ну конечно, ваша дочь, та самая, которую вы ко мне послали.
– Простите, сударыня, – сказал г-н Флажо, – я не мог послать к вам дочь.
– Почему не могли?
– Да просто потому, что у меня нет дочери!
– Вы в этом уверены? – спросила графиня.
– Ваше сиятельство! Имею честь сообщить вам, что я холостяк.
– Вот тебе раз! – воскликнула графиня.
Обеспокоенный Флажо позвал Маргариту и приказал принести графине выпить чего-нибудь холодного; кроме того, он знаком велел за ней приглядывать.
«Бедная женщина! – подумал он. – Должно быть, у нее плохо с головой».
– Ничего не понимаю! – продолжала графиня. – Так у вас нет дочери?
– Нет, ваше сиятельство.
– Ну, у нее еще муж в Страсбурге…
– Ничего похожего, ваше сиятельство.
– И вы не поручали своей дочери, – продолжала графиня, не в силах освободиться от обуревавших ее мыслей, – сообщить мне, что мой процесс готов вот-вот начаться?
– Нет.
Графиня так и подпрыгнула в кресле, хватив кулаком по колену.
– Выпейте чего-нибудь, ваше сиятельство, – предложил Флажо, – вам станет легче.
Он подал знак Маргарите – та приблизилась, держа на подносе два стакана с пивом, однако старой графине было не до этого: она оттолкнула поднос так резко, что м-ль Маргарита, пользовавшаяся, по-видимому, в доме некоторыми привилегиями, почувствовала себя задетой.
– Та-а-ак… – глянув поверх очков на Флажо, заговорила графиня, – не угодно ли будет вам объясниться?
– С удовольствием, – отвечал Флажо. – Останьтесь, Маргарита. Возможно, ее сиятельство еще захочет пить. Итак, давайте объяснимся!
– Да, объяснимся, раз это необходимо. Я вас что-то не понимаю, господин Флажо. Можно подумать, что у вас голова плохо соображает из-за жары!
– Не надо волноваться, ваше сиятельство, – проговорил адвокат, пытаясь отодвинуться вместе с креслом подальше от графини, – не волнуйтесь, давайте побеседуем спокойно.
– Да, давайте побеседуем. Так вы говорите, у вас нет дочери, господин Флажо?
– Нет, ваше сиятельство. Я искренне об этом сожалею, потому что, мне кажется, это было бы вам приятно, хотя…
– Хотя?.. – переспросила графиня.
– Хотя я предпочел бы сына: мальчику легче устроиться в жизни, вернее, мальчикам проще живется в наше время.
Графиня де Беарн нетерпеливо скрестила руки на груди.
– Послушайте! А вы не вызывали меня в Париж через сестру, племянницу, какую-нибудь родственницу?
– У меня и в мыслях этого не было, ваше сиятельство, ведь жизнь в Париже не дешева…
– А как же мое дело?
– Как только его затребуют в суд, я сейчас же дам вам знать.
– Как только его затребуют в суд?
– Так точно.
– Значит, оно еще не в суде?
– Насколько мне известно, еще нет, ваше сиятельство.
– Так мой процесс еще и не начинался?
– Нет.
– Можно ли надеяться, что его в скором времени затребуют?
– Нет, ваше сиятельство! Да нет же, Господи!
– Значит, со мной сыграли шутку!.. – воскликнула, поднимаясь, старая графиня. – Надо мной недостойно подшутили!
Флажо сдвинул парик на затылок.
– Боюсь, что так, ваше сиятельство, – пробормотал он.
– Господин Флажо! – вскричала графиня. Адвокат вскочил со стула и подал знак Маргарите, чтобы она приготовилась в случае чего вступиться за хозяина.
– Господин Флажо! – повторила графиня. – Я не намерена терпеть подобного унижения, я буду жаловаться начальнику полиции. Он найдет эту дуру, осмелившуюся так меня оскорбить.
– Ну, это маловероятно, – заметил Флажо.
– А когда ее найдут, – продолжала разъяренная графиня, – я подам на нее в суд.
– Что, еще один процесс? – уныло спросил адвокат. Его слова заставили старуху спуститься с небес на бренную землю.
– Да, увы… – пробормотала она. – Ах, в каком прекрасном расположении духа я сюда ехала!..
– Что же вам сказала та дама, ваше сиятельство?
– Прежде всего, что прибыла по вашему поручению.
– Мерзкая интриганка!
– И от вашего имени она мне сообщила, что мое дело затребовал суд, что вот-вот должно начаться слушание, поэтому я должна поторопиться, иначе могу опоздать.
– Увы! – воскликнул г-н Флажо. – Никто нашего дела не затребовал.
– О нас забыли, не так ли?
– Забыли, ваше сиятельство, на веки вечные забыли. Остается только надеяться на чудо, а вы знаете, что чудес не бывает…
– О да! – тяжело вздохнув, согласилась графиня. Флажо отвечал графине таким же вздохом.
– Послушайте, господин Флажо, – не унималась графиня де Беарн, – я вам сейчас кое-что скажу… – Слушаю, ваше сиятельство.
– Я этого не переживу.
– Ну, ну, успокойтесь, зачем же так волноваться? – Боже мой, Боже мой! – вскричала несчастная графиня. – У меня больше нет сил!
– Мужайтесь, ваше сиятельство, мужайтесь! – попытался приободрить ее Флажо.
– Посоветуйте, что мне делать?
– С удовольствием! Возвращайтесь в свое имение и никогда больше не доверяйтесь тем, кто приедет от моего имени без письменного подтверждения.
– Да, надо возвращаться…
– Это было бы разумнее всего.
– Поверьте мне, господин Флажо, – простонала графиня, – мы больше никогда не увидимся – по крайней мере на этом свете.
– Какое коварство! А не кажется ли вам, что это происки моих врагов? – продолжала графиня.
– Могу поклясться, что это дело рук Салюсов.
– Как все это пошло!
– Да, мелко все это, – согласился Флажо.
– А ваша справедливость – не более, чем пещера Какуса.
– А почему, спрошу я вас? Да потому, что справедливость перестала быть справедливостью, потому что кое-кто подстрекает членов парламента, потому что господину де Монеу захотелось вдруг стать канцлером вместо того, чтобы оставаться президентом.
– Господин Флажо! Я бы, пожалуй, теперь чего-нибудь выпила.
– Маргарита! – крикнул адвокат.
Маргарита, вышедшая из кабинета тотчас, как заметила, что беседа приняла мирный оборот, вернулась на зов хозяина.
Она внесла тот же поднос с двумя стаканами. Чокнувшись с адвокатом, графиня де Беарн сделала несколько неторопливых глотков, а затем стала прощаться.
Флажо проводил ее до дверей, зажав в руке свой парик. Графиня де Беарн была уже на лестнице, безуспешно пытаясь нащупать в темноте веревку, служившую перилами, как вдруг чья-то рука легла на ее запястье и кто-то уперся ей в грудь головой.
Это был клерк, летевший, как сумасшедший, вверх по крутой лестнице, перескакивая через ступеньки.
Обругав его, старая графиня одернула юбки и пошла вниз, а клерк взбежал на площадку, толкнул дверь, крикнул звонко и радостно, как во все времена кричат все судейские:
– Господин Флажо! По делу Беарн!
И протянул Флажо бумагу.
Прежде чем клерк успел получить от Маргариты пару оплеух в ответ на его поцелуи, старая графиня, услышав свое имя, взлетела назад по лестнице, оттолкнула клерка, бросилась на Флажо, вырвала у него из рук бумагу и втолкнула его в кабинет.