– Подождите меня здесь, герцог, я приглашаю вас в Трианон. Помните обо всем, что я вам сказал.
– Я храню это в своей душе, – отвечал министр, отлично понимая, что этой тонкой фразой он пронзит сердца всех своих врагов.
Король вернулся к себе.
Де Ришелье нарушил строй и, подойдя к министру, взял его руку в свои худые руки и сказал:
– Я давно знаю одного Шуазеля, живучего, как кошка.
– Благодарю, – ответил герцог, знавший, как к этому отнестись.
– Но что это был за нелепый слух?.. – продолжал маршал.
– Этот слух развеселил короля, – заметил Шуазель.
– Рассказывали о каком-то письме…
– Это была мистификация со стороны короля, – отвечал министр, взглянув в сторону едва сдерживавшегося Жана.
– Чудесно! Чудесно! – повторил маршал, повернувшись к графу, как только герцог де Шуазель скрылся и не мог больше его видеть.
Спускаясь по лестнице, король позвал герцога, и тот быстро его нагнал.
– Эге! С нами сшутили шутку, – проговорил маршал, обращаясь к Жану.
– Куда они направляются?
– В Малый Трианон, чтобы там над нами посмеяться.
– Тысяча чертей! – пробормотал Жан. – Ах, простите, господин маршал.
– Теперь моя очередь, – сказал тот. – Посмотрим, не окажется ли мое средство более действенным, чем средство графини.
Глава 8.
МАЛЫЙ ТРИАНОН
Когда Людовик XIV построил Версаль и признал все неудобства больших пространств, когда он увидел набитые гвардейцами необъятные приемные, полные придворными передние, коридоры и антресоли, кишащие лакеями, пажами и сотрапезниками, он сказал себе, что Версаль получился именно таким, каким он хотел его видеть; Мансар, Лебрен и Ленотр создавали его как храм для бога, а не дом для человека Тогда великий король, бывавший изредка и человеком, приказал выстроить Трианон, где он мог бы передохнуть вдали от чужих глаз. Однако Ахиллесов меч, утомивший и самого Ахилла, оказался не по силам его наследнику-пигмею.
Трианон – уменьшенный Версаль – Людовику XV показался чересчур помпезным, и он поручил архитектору Габриэлю возвести Малый Трианон, павильон площадью в шестьдесят квадратных футов.
Слева от дворца построили невзрачное прямоугольное здание для прислуги и сотрапезников. Оно насчитывало около десяти хозяйских комнат, и там же могло разместиться до пятидесяти услужающих. Давайте познакомимся с малым дворцом в общих чертах. В нем два этажа. Первый этаж защищен выложенным камнем рвом, отделяющим его от горного массива. Все окна зарешечены, как, впрочем, и окна второго этажа. Если смотреть со стороны Трианона, эти окна освещали длинный, похожий на монастырский, коридор.
Восемь или девять дверей, прорубленные из коридора, вели в комнаты; все они состояли из передней с двумя кабинетами, расположенными один – с правой, другой – с левой стороны, и низкой комнаты или даже двух, выходящих окнами во внутренний дворик здания.
Под домом – кухни; на чердаке – комнаты для прислуги. Вот и весь Малый Трианон.
Прибавьте часовню дворца в двадцать туаз высотой; мы не станем ее описывать, потому что нам она не понадобится. В этом дворце может разместиться только одна семья, как сказали бы в наши дни.
Вот что представляет собой топография местности: из замка через большие окна можно увидеть парк и лес, слева – службы с зарешеченными окнами, окнами коридоров или кухонь, скрытых в густой заросли.
Из Большого Трианона, резиденции Людовика XV, в малый дворец можно было пройти через огород, соединявший обе резиденции благодаря деревянному мосту.
Огород был засажен по плану Ла Кинтини. Именно через этот огород Людовик XV и повел де Шуазеля в Малый Трианон после описанного нами тяжелого заседания. Он хотел ему показать новые усовершенствования, предпринятые королем в связи с переездом в Малый Трианон дофина с супругой. Де Шуазель всем восхищался, все оценивал с проницательностью ловкого придворного. Он терпеливо выслушивал короля, а король говорил о том, что Малый Трианон день ото дня становится все красивее, в нем все приятнее становится жить. Министр приговаривал, что для его величества это – семейное гнездышко.
– Супруга дофина еще диковата, – говорил король, – как, впрочем, все молодые немки; она хорошо говорит по-французски, но опасается, что легкий акцент выдает в ней австриячку. В Трианоне она будет слышать только Друзей, а говорить будет только, когда пожелает.
– Из этого следует, что она будет говорить хорошо. Я), же отметил, что ее высочество обладает превосходными качествами и ей не в чем совершенствоваться.
Дорогой путешественники повстречали на одной из лужаек дофина, он определял высоту солнца.
Де Шуазель низко Поклонился. Так как дофин ничего ему не сказал, он тоже промолчал.
Король произнес намеренно громко, так, чтобы его услышал внук:
– Людовик – ученый, но он не прав, что так усердно занимается науками, его супруга будет от этого страдать.
– Ничуть! – нежным голоском возразила молодая женщина, выходя из кустарника.
Король увидел, как к нему направилась принцесса, на ходу беседуя с каким-то господином, у которого обе руки были заняты бумагами, циркулями и карандашами.
– Сир, это господин Мик, мой архитектор, – представила принцесса своего спутника.
– А-а, вы тоже страдаете этой болезнью, сударыня? – заметил король.
– Сир, эта болезнь – наследственная.
– Вы собираетесь что-нибудь строить?
– Я хочу обставить этот огромный парк, где все скучают.
– Хо-хо! Дитя мое, вы слишком громко говорите, вас может услышать дофин.
– Тут мы с ним единодушны, батюшка, – возразила принцесса.
– Вы вместе скучаете?
– Нет, мы пытаемся найти развлечения.
– И поэтому ваше высочество собирается заняться строительством? – спросил де Шуазель.
– Я хочу превратить парк в сад, ваша светлость.
– Бедный Ленотр! – проговорил король.
– Ленотр был великим человеком для ее – его времени, Что же касается моих вкусов…
– А что вы любите, сударыня?
– Природу.
– Как все философы.
– Или как англичане.
– Не говорите этого при Шуазеле, иначе он объявит вам войну. Он направит против вас шестьдесят четыре корабля и сорок фрегатов своего кузена де Праслена.
– Я закажу план естественного сада господину Роберу, – сообщила дофина, – это очень подходящий человек для подобного рода поручений.
– Что вы называете естественным садом? – спросил король. – Я думал, что деревья, цветы и даже фрукты – вот как эти, я подобрал их по пути сюда – все это вещи более чем естественные.
– Сир, если вы будете здесь гулять сто лет, вы увидите все те же неизменные прямые аллеи, горные массивы, строго поднимающиеся под углом в сорок пять градусов, как говорит его высочество, бассейны, газоны, посаженные в шахматном порядке деревья или террасы.
– Ну и что же, это некрасиво?
– Это неестественно.
– Полюбуйтесь на эту девочку, обожающую природу! – проговорил король скорее добродушно, нежели весело. – Посмотрим, что вы сделаете из моего Трианона.
– Тут будут реки, каскады, мосты, гроты, скалы, леса, лощины, домики, горы, прерии.
– Это все для кукол, наверное? – спросил король.
– Нет, сир, для королей – таких, какими нам суждено стать, – возразила принцесса, не замечая выступившей на щеках короля краски, как не заметила она и того, что сама себе предсказывала страшное будущее.
– Итак, вы собираетесь перевернуть все вверх дном,. Однако что же вы будете строить?
– Я сохраню все, что было прежде.
– Хорошо еще, что вы не собираетесь населить эти леса и реки индейцами, эскимосами и гренландцами. Они вели бы здесь естественный образ жизни, и господин Руссо называл бы их детьми природы… Сделайте это, дочь моя, и вас станут обожать энциклопедисты.
– Сир, мои слуги замерзли бы в этом помещении.