– Я скажу ей, что хочу, чтобы мое дело было рассмотрено в суде. Она ни в чем не сможет мне отказать после того, что я для нее сделала. Она скажет королю, что ей этого хочется. Его величество поговорит с канцлером, а у канцлера – большие возможности, господин герцог… Мэтр Флажо, будьте любезны, хорошенько изучите мое дело. Оно будет слушаться раньше, чем вы предполагаете, это говорю вам я!
Мэтр Флажо недоверчиво покачал головой, однако графиня была непоколебима.
Выйдя из задумчивости, герцог проговорил:
– Раз вы отправляетесь в Люсьенн, графиня, передайте, пожалуйста, от меня нижайший поклон.
– С большим удовольствием, герцог.
– Мы с вами – друзья по несчастью: ваш процесс приостановлен, мой – тоже. Когда вы будете просить за себя, то вы тем самым ускорите рассмотрение и моего дела.. Кроме того, вы можете засвидетельствовать там мое неудовольствие, которое нам причиняют эти упрямцы в Парламенте. Прибавьте к этому, пожалуйста, что именно я посоветовал вам прибегнуть к помощи божественной хозяйки Люсьенн.
– Не премину, герцог. Прощайте, господа!
– Имею честь предложить вам свою руку и проводить вас до кареты. Еще раз прощайте, мэтр Флажо, не буду вам мешать заниматься делами…
Маршал проводил графиню до кареты.
«Рафте прав, – подумал он, – такие, как Флажо, способны произвести революцию. Слава Богу, я подкреплен с обеих сторон. Я придворный и в то же время член Парламента. Графиня Дю Барри попытается вмешаться в политику и падет одна. Если она устоит, я ей подложу мину в лице мадмуазель де Таверне. Да, этот чертов Рафте в самом деле мой ученик. Я его поставлю во главе кабинета, когда стану премьер-министром».
Глава 28.
ГЛАВА, В КОТОРОЙ ВСЕ СТАНОВИТСЯ ЕЩЕ БОЛЕЕ ЗАПУТАННЫМ
Графиня де Беарн воспользовалась советом Ришелье. Спустя два с половиной часа после того, как она рассталась с герцогом, она уже сидела в приемной Люсьенн в обществе Замора.
Она некоторое время не показывалась у графини Дю Барри, и потому ее присутствие вызвало некоторое любопытство в будуаре графини, услыхавшей имя графини де Беарн.
Д'Эгийон тоже не терял времени даром. Он замышлял вместе с фавориткой заговор, когда Шон вошла с просьбой принять графиню де Беарн.
Герцог собрался было удалиться, но графиня его удержала.
– Я бы хотела, чтобы вы остались, – сказала она. – В том случае, если старая скупердяйка станет клянчить деньги, вы окажетесь полезны: в вашем присутствии она попросит меньше.
Герцог остался.
Графиня де Беарн с подобающим случаю выражением лица села напротив Дю Барри в предложенное ей кресло. Когда они обменялись приветственными фразами, Дю Барри спросила:
– Могу ли я узнать, какому счастливому случаю я обязана вашим посещением, сударыня?
– Ах, графиня! – воскликнула старая сутяга. – Меня привело к вам огромное несчастье!
– Что случилось?
– У меня есть новость, которая очень опечалит его величество – Говорите скорее!
– Парламент…
– Ага! – проворчал д'Эгийон.
– Господин герцог д'Эгийон! – поспешила представить графиня своего гостя посетительнице во избежание недоразумения.
Однако старая графиня была такой же хитрой, как все придворные, вместе взятые.
Она могла допустить оплошность только умышленно, когда недоразумение было ей на руку.
– Я наслышана обо всех гнусностях этих судейских крючков и об их неуважении к заслугам и знатному происхождению, – сказала она.
Ее комплимент герцогу достиг цели: герцог низко поклонился старой сутяге, она поднялась и тоже поклонилась.
– Однако речь идет не только о герцоге, затронута вся нация: Парламент отказывается заседать.
– Неужели? – вскричала Дю Барри, откидываясь на софу. – Так во Франции не будет больше правосудия?.. И что же дальше? Какие это повлечет за собой последствия?
Герцог улыбнулся. Однако вместо того, чтобы свести все к шутке, графиня де Беарн еще пуще нахмурила и без того суровое лицо.
– Это огромное бедствие, – молвила она.
– Вы так думаете? – спросила фаворитка.
– Сразу видно, графиня, что у вас нет процесса.
– Гм! – обронил д'Эгийон, желая привлечь внимание графини Дю Барри; она, наконец, поняла, куда клонит сутяга.
– Увы, графиня, – спохватилась она, – вы правы: вы мне напомнили, что у меня нет процесса, но у вас-то он есть, и очень серьезный!
– Да, графиня!.. И любая отсрочка для меня разорительна.
– Бедная графиня!
– Необходимо, чтобы король принял решение!
– Его величество давно готов выслать господ советников.
– Да, но тогда дело будет отложено на неопределенный срок!
– Вы знаете какой-нибудь другой способ? Не предложите ли вы что-нибудь еще?
Старая сутяга вся ушла в чепец, словно Цезарь, умирающий под своей тогой.
– Есть одно средство, – заговорил д'Эгийон, – однако то величество вряд ли на него согласится.
– Какое средство? – озабоченно спросила старая графиня.
– Обыкновенное оружие французского монарха, когда он чувствует притеснение: занять Королевское кресло в Парламенте. Он говорит: «Я так хочу!», в то время как противники думают: «Я этого не хочу!»
– Превосходная мысль! – в восторге вскричала Дю Барри.
– Однако не стоит ее разглашать, – тонко заметил д'Эгийон с жестом, понятным графине де Беарн.
– Сударыня! – подхватила графиня де Беарн. – Вы имеете такое влияние на его величество! Добейтесь того, чтобы он сказал: «Я хочу, чтобы состоялся процесс графини де Беарн». Кстати, как вы знаете, это мне уже давно было обещано.
Д'Эгийон прикусил губу, поклонился графине Дю Барри и вышел из будуара: он услыхал, как во двор въехала карета короля.
– А вот и король! – проговорила Дю Барри, вставая и давая этим понять, что аудиенция окончена.
– Позвольте мне пасть его величеству в ноги!
– Чтобы попросить его занять «Королевское кресло»? Я ничего не имею против, – с живостью ответила графиня Дю Барри. – Оставайтесь здесь, раз вам этого так хочется.
Едва графиня де Беарн успела поправить чепец, как вошел король.
– А-а, у вас гости, графиня?..
– Графиня де Беарн, сир.
– Сир, прошу у вас правосудия! – вскричала старая дама, приседая в низком реверансе.
– Ой-ой-ой! – воскликнул Людовик XV с едва различимой насмешкой, понятной только тем, кто его знал. – Вас кто-нибудь оскорбил, графиня?
– Сир, я прошу правосудия!
– Против кого?
– Против Парламента.
– Вот оно что! – проговорил король, хлопнув в ладоши. – Вы жалуетесь на мой Парламент? Доставьте мне удовольствие, образумьте их. У меня тоже есть основание быть им недовольным, и я тоже прошу у вас правосудия! – прибавил он, передразнивая реверанс старой графини.
– Сир, ведь вы же, наконец, король, вы – хозяин.
– Король – да; хозяин – не всегда.
– Сир, проявите волю.
– Это как раз то, что я делаю каждый вечер. На следующее утро они тоже проявляют свою волю. А так как наши желания диаметрально противоположны, мы напоминаем Землю и Луну, которые летают вечно одна за другой, никогда не встречаясь.
– Сир, у вас довольно мощный голос, чтобы заглушить этих крикунов.
– Вот тут вы ошибаетесь. Это ведь не я адвокат, а они. Если я говорю «да», они отвечают «нет». Найти общий язык совершенно невозможно… Вот если бы, когда я говорю «да», вы нашли средство помешать им сказать «нет», я заключил бы с вами союз.
– Сир, я знаю такое средство.
– Немедленно дайте мне его.
– Ну что же, сир, извольте: вам следует занять Королевское кресло.
– Час от часу не легче! Королевское кресло! – отвечал король. – Как вы могли до этого додуматься? Да это почти революция!
– У вас будет возможность сказать этим бунтовщикам прямо в лицо, что вы – хозяин. Вы знаете, сир, что когда король проявляет таким образом свою волю, то он один имеет право говорить, никто ему не отвечает. Вы им скажете: «Я хочу!», и они склонят головы…
– Идея великолепная! – воскликнула графиня Дю Барри.