Программа его вкратце состояла в следующем: создать сильное итальянское государство из северных областей Италии, а затем одну за другой присоединять остальные части полуострова до полного его объединения. Средства, которыми Кавур думал осуществить эту программу, заключались в организации регулярной армии и сильного флота. Так как то и другое могло быть создано лишь с помощью поднятия общего благосостояния страны и развития в ней промышленности, Кавур прежде всего предпринял ряд мер в этом направлении и вскоре достиг блестящих результатов. Так же быстро, как развитие промышленности, шло усиление армии и флота в Пьемонте.
Готовя, таким образом, родную страну к многотрудной борьбе с чужеземным владычеством, Кавур, однако, слишком хорошо понимал положение Италии, чтобы верить в возможность для нее собственными силами завоевать свою независимость. По его мнению, следовало прежде всего искать союзника, не уступающего в силе австрийцам. С этой целью он послал свои войска под Севастополь сражаться рядом с французами и англичанами. Хотя участие сардинской армии в Крымской кампании не принесло стране непосредственной пользы, тем не менее, косвенные его выгоды были громадны, участие это предотвратило возможность союза двух держав с Австрией в том случае, если бы она решилась выйти из нейтралитета, и создало для Италии такие дружеские связи, которые могли принести ей существенную помощь в ее борьбе с притеснителями. Мало того, оно дало Кавуру возможность занять в качестве союзника место рядом с представителями великих держав на Парижской конференции 1856 года. По окончании главных занятий конференции Кавур в пламенной речи нарисовал картину бедствий, причиненных его родине австрийским правительством. Речь эта вызвала сочувствие и поддержку со стороны французских и английских уполномоченных и сильно повредила Австрии во мнении европейских держав.
Именно такого результата и добивался Кавур. Зная, между тем, что Англия не окажет ему военной поддержки против австрийцев, он решил ближе сойтись с Наполеоном III, хотя и не сомневался, что помощь последнего не будет бескорыстной. Для Наполеона, желавшего во что бы то ни стало поддержать престиж своей династии, война с Австрией представляла удобный случай громкими победами прославить свое имя. Он вызвал Кавура в Пломбьер и на этом свидании обещал ему свою помощь. Решено было, что Пьемонт спровоцирует Австрию на нападение, а затем уже получит поддержку со стороны Франции. Дальнейший план Наполеона состоял в образовании Итальянской конфедерации под председательством папы. В состав конфедерации должен был войти и Пьемонт с присоединенными к нему Легатствами и Мархией, с присвоением ему наименования Северная Италия. В вознаграждение за содействие Наполеон надеялся получить Савойю, а также, может быть, и Ниццу. В этой надежде тщательно поддерживал его Кавур.
Теперь министру оставалось окончательно приготовить Италию для предстоящих событий. Мало доверяя искренности и стойкости Наполеона, он находил необходимым создать в стране такие силы, которые, однажды придя в движение, уничтожили бы для императора всякую возможность отступления и сделали бы дело объединения Италии делом всего народа. Задавшись такой целью, Кавур усиленно поддерживал “Национальное итальянское общество”, распространившееся по всем городам страны, и вступил в сношение с некоторыми республиканскими вождями, несмотря на свою ненависть к их доктринам, которые считал причиною, поселяющей анархию в стране. С той же целью сближения Кавур обратился к Гарибальди, прося его приехать в Турин для переговоров, убеждая Гарибальди принять деятельное участие в предстоящей войне, Кавур скрыл от него, какой ценою должна была достаться Северной Италии ее независимость; он не решился сказать Гарибальди, что его родной город Ницца будет отдан императору как заранее условленное вознаграждение за услугу. С другой стороны, от Наполеона, ненавидевшего Гарибальди как революционного героя и защитника Римской республики, было скрыто предполагаемое участие последнего в военных действиях.
В январе 1859 года часть договора в Пломбьере была оформлена в трактат, по которому Наполеон обязывался в случае нападения со стороны Австрии оказать поддержку Пьемонту и при благоприятном исходе войны присоединить к нему Ломбардию и Венецию, получив взамен Савойю. Вопрос об уступке Ниццы оставался пока открытым. Еще до подписания трактата Виктор Эммануил, в 1848 году наследовавший престол Карла Альберта, заявил в палате, что не может оставаться равнодушным к страданиям родной страны. Это заявление было равносильно вызову, брошенному в адрес Австрии. Несмотря на многократные попытки Англии добиться мирного соглашения, несмотря на постоянные колебания Наполеона, боявшегося навлечь на себя гнев Пруссии, война, к великой радости Кавура, была признана неизбежной. 29 апреля 1859 года австрийские войска перешли Тичино. Вслед за тем последовало объявление войны в Париже, и Наполеон III во главе своих войск явился в Пьемонт. Со всех сторон стекались сюда добровольцы для вступления в армию. Когда окончательно были сформированы регулярные войска, Кавур, желая поддержать в народе популярность своего дела, разрешил образование отрядов волонтеров, невзирая на формальный протест Наполеона III.
Вызванный в Турин Гарибальди был назначен начальником только что учрежденного корпуса “альпийских охотников”. На это назначение он отозвался следующим письмом:
“Этим высоким доказательством своего доверия правительство короля навсегда приковало к себе мое глубокое чувство благодарности; я почту себя счастливым, если действия мои окажутся на высоте горячего моего желания служить ему”.
В начале кампании Гарибальди находился под командованием генерала Чиальдини, но вскоре ему было дано право действовать вполне самостоятельно. Предоставив возможность вождю альпийской армии распоряжаться по-своему, туринское правительство не стало затруднять себя дальнейшими заботами о нем. Все хлопоты по вооружению и обмундировке волонтеров лежали на Гарибальди. Напрасно просил он о присылке ему отряда артиллерии и батальона саперов; все требования и просьбы его оставались без ответа. При переходах через реки, на которых австрийцы заботливо уничтожали мосты, ему приходилось прибегать к содействию населения и пользоваться связанными между собой барками. Очутившись на левом берегу Тичино, отделенный от союзной армии обширной равниной, удаленный на 50 верст от ближайшего отряда Чиальдини, Гарибальди укрепился в Варезе. Отсюда он разослал во все стороны эмиссаров для поднятия всеобщего восстания согласно поручению Кавура. Между тем, в австрийском лагере решено было строго “наказать Гарибальди”. С этой целью был послан генерал Урбан. Но Гарибальди не привык терять драгоценное время. Расположив свои силы в городе и вокруг него, он укрепил его баррикадами, обеспечил себе отступление в случае неудачи и ждал неприятеля с твердым намерением победить. Сражение длилось четырнадцать часов. Два раза австрийцы возобновляли атаку и оба раза с громадным уроном были отброшены. Отступая, разбитый наголову генерал уводил с собою лишь одного пленного. “Он стоит мне, по крайней мере, 200 человек убитыми”, – говорил Урбан в бешенстве, имея в виду этого единственного пленника. “Я потерял в Варезе 1000 человек; они будут отомщены, все будет предано огню и мечу”. Но второе сражение, данное Гарибальди Урбану, окончилось таким же поражением для последнего. Гарибальдийцы действовали так решительно, что Урбан ни за что не хотел верить, что дело обошлось без участия союзных войск. Ввиду успехов Гарибальди австрийцам было послано подкрепление. Узнав об этом, начальник альпийских охотников решил предупредить движение неприятеля и первый явился в Комо. Пока он входил в город с одной стороны, занимавший его австрийский гарнизон удалялся с другой. Таким образом, Комо достался волонтерам без боя. Овладев городом, Гарибальди нашел в нем множество жизненных припасов, а главное – большие запасы оружия и амуниции, в которых он сильно нуждался для снабжения ими вновь прибывающих волонтеров.
Узнав, что генерал Урбан, известный своей зверской жестокостью, идет на Варезе, чтобы наказать жителей, Гарибальди поспешил на защиту города и пошел прямо на Урбана, занявшего позицию по дороге от Милана в Варезе. По пути волонтерам встретилась карета, которая, поравнявшись с генералом, остановилась. Из нее в сопровождении священника вышла молодая девушка редкой красоты и передала Гарибальди письмо с известием, что его ждут в Комо. Городу в это время грозила серьезная опасность как со стороны австрийцев, так и со стороны готовившейся клерикальной реакции. Девушка была та самая маркиза Раймонди, которой суждено было сыграть такую печальную роль в жизни Гарибальди. Переговорив с маркизой и дав обещание быть в городе на следующий день, Гарибальди прибыл туда в назначенное время: генерал Урбан был отозван в Милан, где готовилось восстание. Со своей стороны, Гарибальди тоже получил приглашение от жителей Милана прийти на помощь городу. Он собирался в путь, когда получил письмо от Наполеона III с просьбою отказаться от похода в Милан. Насколько император боялся смелых действий Гарибальди и его популярности, настолько последний ненавидел Наполеона за его постоянные колебания и неискреннее отношение к делу Италии. Таким образом, полученное письмо могло только утвердить его в намерении содействовать восстанию в Милане. Разорвав письмо пополам, он отослал его вместо ответа императору и собирался оставить без внимания требование Наполеона. Но такой же приказ Виктора Эммануила, которому всей душой был предан Гарибальди, удержал его в Комо. Здесь, в то время как союзная армия готовилась к битве при Мадженте, Гарибальди занялся формированием новых батальонов.