Потребность в стабильности, возникшая после гибели друзей, стала еще острее. 26 марта 1842 года Гарибальди сочетался церковным браком — он, франкмасон, — с Анитой, заявив под присягой, что ее муж, Дуарте, умер.
За семь лет жизни в Монтевидео Анита подарила ему еще троих детей, имя каждого из них связано с дорогими Гарибальди людьми: его первая дочь, Розита (умершая в двухлетнем возрасте), названа в честь матери, донны Розы; Терезита — в память о сестренке Терезе, погибшей в огне; второй мальчик, Риччьотти — в честь итальянского патриота Никола Риччьотти, расстрелянного в 1844 году.
«Чужой хлеб мне всегда казался горьким». Итак, нужно зарабатывать на жизнь. С помощью масонской ложи «Друзья Родины», которую он посещает, как большинство итальянцев, завязываются полезные связи. И вот он — коммивояжер, пытающийся продавать ткани, сыр, пшеницу и миндальный мармелад.
Естественно, у него ничего не вышло. Он не создан для коммерции. Нужно найти что-нибудь другое.
Священник, корсиканец по происхождению, вынужденный покинуть Париж после того, как он опубликовал памфлет против злоупотреблений духовенства, и ставший в Монтевидео аббатом Полем, — Поль Семидей, — пригласил Гарибальди в колледж, которым он руководил в качестве преподавателя математики и истории.
Гарибальди пришлось много работать, он читал даже на улице, дома по вечерам засиживался допоздна, готовясь к занятиям. Часто не было денег, чтобы купить свечи.
Анита прекрасно приспособилась к этой трудной жизни. Как и Гарибальди, она безразлична к комфорту и богатству. Она счастлива: человек, которому она посвятила свою жизнь, — с ней.
Но ее мучает ревность — и страх, что его снова уведет война.
А война — у порога: сражения идут на Рио-де-ла-Плата.
Флот Уругвая — против флота Аргентины. Затянувшийся конфликт между двумя государствами, раздираемыми внутренними противоречиями, осложнен вмешательством заинтересованных великих держав.
В Аргентине по-прежнему царит Розас, насаждая террор (с помощью палачей из Мас-Орка) и шовинизм. Орибе, изгнанный из Уругвая генералом Рибера, остался союзником Розаса и мечтает вернуться в Монтевидео победителем. Франция, чьи интересы ущемлены, посылает свои корабли блокировать Буэнос-Айрес. Соперничающая с ней Англия посылает свои — в поддержку Аргентины. Старый адмирал, переживший наполеоновские войны, Вильям Браун, живописный ирландец, командует флотом Розаса. Американец Джон Коуи — флотом Уругвая.
Мировая пресса не может обойти молчанием этот конфликт, и отныне его участники, каков бы ни был реальный размах военных действий, возведены в ранг великих полководцев.
Газеты всей Европы заговорят о герое Гарибальди.
В 1850 году Александр Дюма опубликует книгу, быстро ставшую знаменитой: «Монтевидео, или Новая Троя». Можно представить себе, как вырастет легендарная слава Гарибальди. Итальянцам, которых волнует судьба нации, больше, чем какому-нибудь другому народу нужен человек, который стал бы символом ее величия и надежд. Они с нетерпением ждут вестей о его действиях в Уругвае, для патриотов его имя стало оружием в борьбе против угнетателей.
Когда после поражения уругвайского морского флота в бою с аргентинским генерал Рибера предложил Гарибальди звание полковника и задачу реорганизовать флот республики, он убедил его согласиться во имя Италии и их общих идеалов.
Это было в начале 1842 года. Гарибальди почти тридцать пять лет. После долгих месяцев бесцветной жизни его сжигает жажда деятельности. Он видел со своей террасы, как адмирал Браун громил уругвайские суда, которым все-таки удалось укрыться в Монтевидео.
Решение принято. Речь идет о сражении не только за Уругвай, но — все итальянцы в этом убеждены — за Италию и за будущее человечества — против тирании.
Итак, вперед. Подготовиться к отплытию, подняться вверх по течению Рио-де-ла-Плата, избежав встречи с более сильным флотом Брауна. Цель похода — безумная: плывя по течению Рио-Па-раны, дойти до аргентинской провинции Корриентес, восставшей против Буэнос-Айреса. Предприятие, равносильное самоубийству, считают в Монтевидео, так как Брауну достаточно блокировать реку, чтобы помешать Гарибальди вернуться на Рио-де-ла-Плата и в Уругвай. К военным трудностям добавились трудности речного судоходства. Три корабля Гарибальди — «Конститусьон», «Просида» и «Перейра» с трудом поднимаются вверх по течению, мешает туман над рекой. «Конститусьон» садится на мель, рискуя оказаться под пушечным обстрелом аргентинского флота. Судно удается снять с мели и двигаться дальше. Время от времени высаживаются на вражеский берег. Несколько человек захватывают еду, быков, сеют панику. Затем плывут дальше на север. Экипажи ненадежны, боеприпасов мало, и, когда в середине августа нужно сражаться с Брауном, приходится использовать, после того как кончились снаряды, якорные цепи, распилив их ночью на части. Затем поджечь корабли, которые невозможно больше защищать, и начать долгий путь в Монтевидео.
Странные бои. В отличие от больших полей сражений, исход боя здесь зависит от человека, его моральных качеств, его умения быстро находить решение, его чутья.
Гарибальди был свободен от плена теорий. Он научился воевать, стал полководцем на поле боя.
Пожалуй, он несколько суеверно полагался на свою интуицию. «В нашем существе, — утверждает он, — помимо ума, есть нечто неизвестное, необъяснимое, но его воздействие подобно своего рода предопределению и делает нас счастливыми или несчастными».
Первые бои… Пресса Монтевидео преувеличивает их значение. Сражение на Паранье против Брауна (бывшего офицера Нельсона) обретает славу Трафальгара или Абукира. А враги в Буэнос-Айресе — «Гасета Меркантиль» — утверждают, что Гарибальди оставил гибнуть в огне пожара на своих кораблях пленных и раненых аргентинцев. Правда? Ложь? Во время этой войны было много жестокого. Пленных часто убивали. Иногда их также освобождали, и они переходили на сторону бывшего противника.
Когда в Арройо-Гранде уругвайские войска генерала Риберы были разбиты войсками Орибе, за этим разгромом — пять тысяч убитых и раненых среди уругвайцев — последовала резня: пленным перерезали горло ножом, как режут быков. Это проигранное сражение открыло врагу путь к Монтевидео. Нельзя было допустить, чтобы столица пала, и Гарибальди со своими экипажами вернулся в город.
Он полон горечи.
Из своих американских войн Гарибальди извлек политические уроки. Он не находит слов, достаточно резких, чтобы обличить тех, кто «запятнал себя в самом гнусном из заговоров из зависти или жажды власти и предал дело своей страны». Порядочный человек «не втягивает свою страну в междоусобные войны, самые длительные и кровавые, ради личных целей».
Гарибальди — прямая противоположность фанатику; страдания уругвайского народа и солдат, зрелище — в Монтевидео карикатурное — политических притязаний и эгоизма вождей привели его — во имя интересов народа — к отказу от борьбы, если нужно, к компромиссу, чтобы избежать гражданской войны.
Он предельно ясно напишет об этом в письме к Кунео от 26 февраля 1846 года: «К воспитанию огнем сражений, которое мы получили сегодня, нужно добавить моральное воспитание путем уступок, чего нам всем, итальянцам, особенно не хватает». И в другом письме: «Разногласия между итальянцами — единственная причина их слабости».
Эта проблема встанет очень остро, когда Гарибальди вернется в Италию. Сейчас, в конце 1842 года, когда к Монтевидео приближаются войска Орибе, союзника кровавого Розаса, ему предстоит решать другие проблемы.
В распоряжении Мануэля Орибе около двенадцати тысяч человек, из них пять тысяч кавалерии. Гарнизон Монтевидео насчитывает всего четыре тысячи двести тридцать шесть человек, и весь Уругвай может собрать только девять тысяч человек, из них пять тысяч бывших черных рабов. И еще нужно учитывать возможное дезертирство и, конечно, предательство. Розас и Орибе хорошо платят. Итак, борьба неравная, даже если силы Орибе иногда сводятся к семи тысячам человек. И, однако, осада Монтевидео продлится с 16 февраля 1843 года по октябрь 1851-го.