В конце концов, Гарибальди удалось отвести своих людей в Сальто, город, где его ждал Анзани. Встреча была триумфальной. Известие об этом сражении, на самом деле удачно проведенном отступлении, облетело весь Уругвай, а затем Европу.
Слава Гарибальди так велика, что Розас, организовав вначале на него покушение, предложил ему сумму в тридцать тысяч долларов, если он перейдет на сторону Аргентины. Но бескорыстие Гарибальди было всем известно.
Военный министр Уругвая генерал Пачеко, посетив Гарибальди, увидел его скромное жилище и понял, что у него нет денег даже на свечи. Тогда в его распоряжение было передано сто золотых, которыми он поделился с вдовой, жившей по соседству.
Когда правительство Уругвая решило подарить Итальянскому легиону земли — в благодарность за оказанные услуги, Гарибальди ответил гордым письмом, полным оскорбленного благородства: «Итальянские офицеры, когда им было зачитано ваше письмо и сообщено о содержащемся в нем постановлении, единодушно заявили от имени всего легиона, что они попросили оружие и предложили свою помощь республике, не требуя никакого другого вознаграждения, кроме чести разделить опасность вместе с жителями страны, которая оказала им свое гостеприимство. Действуя таким образом, они повинуются своей совести. И считая это своим долгом, они будут и впредь продолжать, пока этого требуют трудности осадного положения, делить труд и опасность с мужественными жителями Монтевидео и не желают никакого другого вознаграждения».
Все факты свидетельствуют об одном: Гарибальди неподкупен.
Французский адмирал Ленэ говорит о его простоте и скромности. Он пишет Гарибальди: «Дорогой генерал. Я поздравляю себя и Вас с тем, что Вы смогли благодаря Вашему уму и бесстрашию провести военную операцию, которой могли бы гордиться солдаты Великой армии, в данный момент самой сильной в Европе.
[…] Ваша скромность привлекла к Вам симпатии всех тех, кто способен по достоинству оценить все, сделанное Вами за эти шесть месяцев, и одним из первых я должен назвать нашего полномочного министра, высокочтимого барона Дефоди, в чьем лице Вы имеете могучего защитника, особенно когда речь идет о необходимости написать в Париж, чтобы рассеять досадное впечатление, произведенное некоторыми газетными статьями, написанными людьми, привыкшими лгать даже тогда, когда события произошли у них на глазах.
Примите, генерал, заверения в моем глубоком почтении. Ленэ».
Английский адмирал Хаудэн рисует портрет «этого человека великого мужества, одаренного подлинными военными талантами, которому я счастлив воздать должное за его бескорыстие, тем более редкое, что он был окружен людьми, стремившимися только к удовлетворению собственного честолюбия».
Английский дипломат Ос ли, занимавший официальный пост в Монтевидео, добавляет: «Из каждого испытания он выходил, не запятнав своей чести, каждая проверка только подтверждала удивительную верность его суждений и дальновидность советов». Он уточняет, что у Гарибальди не только не было денег на покупку свечей, но что он даже «наглухо закрывал свое пончо, чтобы скрыть ужасающее состояние своей одежды, так как купить приличный костюм у него не было возможности».
Понемногу вырастает образ человека честного, мужественного, одаренного полководца, человека очень яркого и в то же время скромного. Портрет упрощенный, но не противоречащий действительности.
И можно понять, что в то время, когда фракционная борьба раздирает Уругвайскую республику, все единодушны в том, что только ему можно доверить пост главнокомандующего. И вот он генерал. В сорок лет. На вершине славы.
Для всей Италии он стал символом ее борьбы и величия.
Произведения Леопарди, Мандзони, Сильвио Пеллико («Мои тюрьмы») подготовили духовную атмосферу, необходимую для Рисорджименто.
Кроме того, начиная с 1834 года па всей территории полуострова началась полоса бурных перемен. Прежде всего в королевстве Пьемонт-Сардиния, где под руководством Карла Альберта произошел «поворот в истории Пьемонта», как отметил французский посол в Турине. С цинизмом и двойственностью, свойственным правителю, не уверенному в своих силах, Карл Альберт после жестокого подавления движения сторонников Мадзини в 1831-м и 1834 годах, переменил политику, иначе говоря, решил использовать в своих целях национальный подъем, пока его трон не рухнул. Его министры разработали реформы, превратившие Пьемонт в самое современное государство Италии. Армия, образование, коммуникации, юстиция, коммерция: каждый из этих секторов был обновлен. Королевство кипит, полное новых начинаний, и Карл Альберт пишет своему военному министру: «Я не боюсь Австрии и готов один начать войну за независимость». Взять на себя роль государства, вокруг которого — в борьбе против Австрии — может объединиться вся Италия, для королевства, приговорившего к смертной казни Гарибальди и Мадзини, поворот, произошедший всего за несколько лет, который впечатляет.
В Турине, в декабре 1847 года, упорный человек, пьемонтский дворянин, крупный помещик и предприниматель, тонко чувствующий свое время, сторонник либеральных идей, начал издавать газету, которую назвал «Рисорджименто». Это был Кавур.
Но во всех итальянских государствах и во всех группах эмигрантов — в Латинской Америке, в Брюсселе или в Париже — та же буря идей, действий, поток новых книг. Аббат Джоберти в своем «Общественном и моральном примате итальянцев», опубликованном в Брюсселе в 1843 году, выступает за итальянскую конфедерацию и выдвигает свою программу: единство, независимость, свобода. Для осуществления этих целей папа и король Пьемонта должны объединиться.
Эту книгу читают, горячо обсуждают в интеллектуальных кругах, которые есть в каждом итальянском городе, где в течение многих веков существуют давние традиции политической мысли.
В июне 1846 года избран новый папа, Пий IX, который 16 июля объявляет всеобщую амнистию для всех политических осужденных, разрешает эмигрантам вернуться, кажется, собирается проводить реформы. Разве он не послал 24 августа 1846 года циркуляр всем правителям своих провинций, приглашая их предложить свои проекты улучшения народного образования?
«Вива Пио Ноно» — Да здравствует Пий IX! Патриотически настроенная Италия считает, что нашла своего вождя.
В этих условиях растут популярность и слава Гарибальди.
В кафе и театрах Тосканы листовки сообщают о битвах «генерала» Гарибальди и его Итальянского легиона.
Книга тосканского полковника Ложье рассказывает об эпопее гарибальдийских «камичи россе»[15].
Итальянцам — психологически и патриотически — необходим крупный современный полководец. И этот народ, не имеющий военных традиций, избрал Гарибальди, «генерала», воина, победителя. Кажется, что будущее нации можно завоевать только оружием.
В век, когда все великие государства обязаны своим величием мощи своего оружия, когда барабанная дробь говорит о славе нации — Вальми, Аустерлиц, Лейпциг, Ватерлоо, — итальянцы, которые хотят, чтобы их страна стала единой могучей державой, признали этого популярного генерала воином первого года грядущего объединения итальянцев.
Когда два флорентийца — Карло Фенци и Чезаре делла Рипа — предложили открыть по всей Италии подписку, чтобы преподнести Гарибальди золотую саблю и каждому из его легионеров серебряную медаль, в знак «национальной благодарности», — деньги были мгновенно собраны. За несколько дней — четыре тысячи шестьсот лир, и Карл Альберт стал одним из первых, он внес, по слухам, больше лиры.
В Монтевидео итальянские эмигранты в курсе событий, сотрясающих Италию. Кажется, что вся страна вот-вот поднимется на борьбу. Говорят, что Мадзини объединился с Пием IX, либерально настроенным папой. Изгнанник-революционер и в самом деле отправил ему следующее послание: «Объединение Италии под эгидой религиозной идеи может поставить Италию во главе европейского прогресса […]».