В Монтевидео Гарибальди и эмигранты стали немедленно собираться. Вернуться, прикоснуться к земле родины, вновь обрести семью и покинутые города, создать, наконец, единство Италии, ради которого многие из них пожертвовали всем.
Гарибальди и Андзани пишут 12 октября 1848 года монсиньору Бедини, папскому нунцию в Рио-де-Жанейро, чтобы попросить его передать Пию IX: они готовы ему служить и отдают в его распоряжение Итальянский легион.
«…Если сегодня руки, которые умеют владеть оружием, будут приняты Его Святейшеством…мы охотнее, чем когда бы то ни было, посвятим их служению тому, кто столько сделал для Родины и Церкви».
В 1847 году тысячи патриотов разделяли иллюзии и энтузиазм Гарибальди и его сподвижников.
Послание, переданное нунцием в Рим, осталось без ответа. Но одно за другим приходили новые известия, и нетерпение Гарибальди росло с каждым днем. Борьба, начатая им в Генуе еще в юности, после тринадцати лет изгнания снова стала необходимостью. Как не стремиться сделать все возможное, чтобы уехать?
Была открыта подписка, чтобы зафрахтовать судно. Судовладелец Стефано Антонини внес тысячу песо. Фонд быстро рос. Был составлен список членов Итальянского легиона, которые вернутся на родину, чтобы бороться с оружием в руках. Разве Карл Альберт не заявил в сентябре 1847 года: «Если Бог будет так милостив и позволит нам начать войну за независимость, я сам стану во главе армии. Ах, как прекрасен будет тот день, когда мы бросим клич национальной Независимости!» Если понадобится, легион станет служить под командованием короля, чье правосудие тринадцать лет назад приговорило к смерти Гарибальди.
Так как легион предполагает сразу же принять участие в сражениях, Гарибальди решает отправить свою жену и детей в сопровождении юного Медичи сначала в Геную, затем в Ниццу.
Итак, Анита уезжает в Геную. Ее там встретят восторженно — популярность Гарибальди велика. Под ее окнами кричат, ей подарили трехцветное знамя. «Каждый день, как только появляется какой-нибудь корабль, — рассказывает ока, — генуэзцы думают, что это он вернулся из Монтевидео».
А в Монтевидео — новые трудности. Не все решаются ехать. Андзани болен. Снова приходится ждать, написать Аните, прося ее переехать из Генуи в Ниццу и отнестись к донне Розе с должным почтением. «Я хочу, чтобы тебе понравился этот прелестный уголок, где я родился, чтобы он стал тебе так же дорог, как всегда был дорог моему сердцу. Ты знаешь, как я боготворю Италию, а Ницца, конечно, одно из самых прекрасных мест моей родины, такой несчастной и такой лучезарной. Когда ты будешь проходить мимо тех мест, которые видели меня ребенком, о! вспомни о том, кто делил с тобой труд и горе и кто тебя так любит, и поклонись им от меня».
Тоска Гарибальди тем сильнее, что он не уверен еще в том, что ему удастся уехать, каждый день приносит новые разочарования, события в Италии развиваются с такой скоростью, что он чувствует себя вне игры.
В конце концов, только шестьдесят три человека, «все молодые, закаленные в огне сражений», поднимутся на борт бригантины «Ла Сперанца», покинувшей Монтевидео 15 апреля 1848 года.
Мужское братство, скрепленное общностью убеждений.
«Мы уезжали, чтобы удовлетворить нашу жажду, желание всей нашей жизни, — пишет Гарибальди. — И мы переплыли океан, не зная, какая судьба ждет Италию».
Третий акт
НАЦИОНАЛЬНЫЙ ГЕРОЙ
(1848–1860)
Картина седьмая
МЕЖДУ НАРОДОМ И КОРОЛЕМ
(1848)
Судьба Италии? Она решалась, пока «Ла Сперанца» на всех парусах плыла по океану и Гарибальди и его шестьдесят три бойца думали о ней, не зная, что революция, как огонь по бикфордову шнуру, пробежала не только по всему полуострову, но и по Европе.
И в самом деле, казалось, что вся европейская политическая система была повержена, с тех пор как — первый толчок — сицилийцы захватили власть в Палермо в январе 1848 года.
10 февраля в своем неаполитанском дворце король обеих Сицилий под давлением восставших соглашается принять конституцию. Первая волна землетрясения.
17 февраля конституция принята в Тоскане: великий герцог также вынужден пойти на уступки.
В Пьемонте, в Ломбардии, несмотря на австрийский контроль, волнения охватывают города и деревни (в Милане — с 23 января).
Удержать Италию уже невозможно. Растущая волна идет издалека: от подавленных восстаний, в которых в 1834 году был замешан Гарибальди, от утверждения национального самосознания, но также начиная с 1846 года — от нищеты и трудностей, вызванных экономическим кризисом.
Во время очень сильных холодов зимой 1845–1846 года, затем дождливой весной 1846-го цены на продукты питания вдруг бешено подскочили. Весь полуостров — с юга до севера — охвачен голодом. Краткие, но мощные бунты сотрясали площади и рынки. Повсюду протестовали против вывоза в Австрию риса и пшеницы, обвиняя ее в дороговизне жизни и нехватке продовольствия. Вена, управляемая Меттернихом, посылает в поддержку маршалу Радецкому хорватские войска — для подавления беспорядков.
Итак, в Италии в течение многих месяцев национальные и либеральные требования совпадают с протестом против голода — сочетание, всегда взрывоопасное. Все, кажется, идет в одном направлении. И выборы Пия IX, и монархические притязания Карла Альберта, мечтающего о великом Пьемонте и захвате других итальянских государств, и слава Гарибальди.
Это движение ускоряется, становится необратимым, когда вся Европа начинает дрожать.
24 февраля 1848 года Луи Филипп изгнан из Парижа. И, главное, барьер, сдерживающий Европу, взорван: 15 марта 1848 года восставшая Вена сбросила правительство Меттерниха. Началась весна пародов.
В Германии, Венгрии, Богемии улицы заполнены толпами народа. Конституция! Свобода!
Родина! В Италии народный энтузиазм смел все преграды.
Уже в начале марта Карл Альберт ввел для подданных Пьемонт-Сардинии более либеральный «статус». 15 марта Пий IX пожаловал конституцию.
А теперь жители Милана вышли на улицы с оружием в руках, чтобы изгнать австрийские войска. Радецкий, умелый политик, пытается вести переговоры, сохранить силы, чтобы иметь возможность затем перейти в наступление. Но в Милане под руководством военного совета началось всеобщее восстание. Из долин Ломбардии к городу стекаются колонны патриотов-горожан, молодежи из маленьких городов долины По и крестьян, чтобы присоединиться к миланцам. За пять дней отчаянной борьбы они разбили четырнадцатитысячное войско Радецкого, не выдержавшее уличных боев. Триста человек заплатили жизнью за освобождение города. Австрийцы потеряли сотни людей.
На другом краю равнины патриот Даниэль Манэн встал во главе народа Венеции. Древняя, благородная, гордая республика святого Марка бросилась в бой. Рабочие Арсенала, моряки, «пополо минуто» («мелкий люд») прогнали австрийцев и 22 марта 1848 года провозгласили республику.
Тогда, поняв, что ситуация ускользает из-под его контроля, «загадочный» король Карл Альберт двинул вперед пьемонтские войска численностью в сорок тысяч человек. «Смертный час династии пробил», началась «война короля».
В последовавшие за этим дни войска, пришедшие из Тосканы и даже из Неаполя и папских государств, поспешили оказать военную поддержку пьемонтским войскам.
Может быть, это, наконец, бросок объединенных сил монархов и народа против главного врага: Австрии? Действие происходит в конце марта.
«Сперанца» покинула Монтевидео 15 числа того же месяца. Ей предстоят долгие недели плавания по Атлантике. Ситуация, в то время как судно направляется к Гибралтарскому проливу, меняется быстро. И в худшую сторону.
Чтобы победить, необходимо было разбить военный инструмент врага: его армию. Но маршал Радецкий, предусмотрительный и осторожный, отступая, занял крепости, ломбардский четырехугольник: Верону, Мантую, Леньяно и Пескьеру.