— Приступим? — предложил дзи, и карлик, молча, бросился на него, не собираясь вступать в разговоры или церемонно оглашать начало поединка, как предписывали это традиции самих карабакуру. На людей они, похоже, не распространялись, так что все было вполне справедливо.
Вождь коротышек не пытался сдерживаться или защищаться, он лишь ломился вперед, желая просто изрубить и исколоть врага, совершенно не обращая внимания на собственные раны и увечья. Ли знал, что такое ярость берсеркера, защищать своего тайпэна от таких врагов в бою было одной из первейших обязанностей дзи. Главное в таком случае, любил напоминать мастер Су Ян, физически лишить противника самой «возможности к действию», и Ли не стал отбрасывать совет своего бывшего учителя.
Вместо того чтобы пронзить или разрубить карабакуру, как делали это зачастую многие люди, полагаясь на свою силу и хрупкость тела карликов, дзи сосредоточился на защите и, улучив момент, перерубил правое запястье врага. Клинок цзун–хэ глубоко рассек плоть и разрезал сухожилия, сделав так, что пальцы и кисть перестали повиноваться Гупте. Вождь еще попытался перекинуть меч в левую руку, но Ли, готовый к этому, проткнул его плечо чуть ниже ключицы и опрокинул врага ударом кулака в лицо. Карлик все еще пытался сражаться, потянувшись к ножу, спрятанному за отворотом сапога, но дзи, отбросив жалость, еще одним ударом ноги сломал ему тазовую кость. Это не только лишило карабакуру возможности двигаться, но и еще отозвалось такой болью во всем, теле, что Гупте, резко вскрикнув, потерял сознание.
Опустившись рядом с поверженным врагом на одно колено, Ли, как велела традиция, отдал знаки почета и уважения. Сейчас это было очень важно, ведь почти все двадцать тысяч вражеских воинов неотрывно смотрели на дзи в тот миг. Поднявшись в полный рост, он хотел сказать что–то, обращаясь разом и к людям, и к карликам, но слова о жизни в мире и добрых отношениях, застряли у него в горле. Иногда даже самые простые и понятные истины не имеет смысла объяснять тем, кто не готов их услышать. И Ли лишь, молча, обвел взглядом затихшие ряды врагов и низко поклонился им.
Карабакуру было разрешено забрать всех погибших под стенами, и в ту же ночь осадный лагерь у разрушенных ворот превратился в братский нагот для тысяч безвозвратно ушедших воинов. Под утро орда коренных обитателей этих мест неспешно снялась со своих стоянок и двинулась обратно, уходя по старым тропам в родные им холмы и солончаки. Жители Ланьчжоу встретили эту новость с усталой радостью, ведь несмотря ни на что, многие понимали, что борьба за выживание все еще по–прежнему находится в самом разгаре.
Урок мастера Ю Вея.
Говорят, эта история произошла в те дни, когда великий мастер Со Хэ обучал молодых послушников в стенах монастыря Рякудзи. Узнав об этом, к мастеру пришел сын одного знатного рода и попросил помочь ему достичь вселенской гармонии.
— Это тебе не нужно, — сказал мастер Со Хэ, видя бессмысленность стремлений просителя.
Но знатный отпрыск настаивал.
— Хорошо, — согласился тогда великий учитель. — В течение пяти лет наблюдай за восходом и закатом солнца, ограничь себя в еде согласно монастырской традиции, посвящай все свободное время медитации и самосовершенствованию. Делай добро, ступая по своему Пути, помогай людям, не отворачивайся от чужой слабости, меняй мир к лучшему, но не забывай и о балансе вещей…
— Так делают все! — возмутился юноша. — Но гармонии достигают лишь считанные единицы! Должно быть что–то еще!
— Хорошо, — вновь согласился Со Хэ. — Есть способ попроще. Ступай в лес и встань на место срубленного дерева. Когда лес примет тебя за это дерево, когда ты почувствуешь себя частью леса, то понимание придет к тебе. Но если ты не выдержишь и сойдешь с места, прежде чем это случиться, то должен начать все сначала. И помни, деревья не едят, не пьют и не спят.
Молодой человек поблагодарил мастера и ушел. Он вернулся через месяц, худой, изможденный, но счастливый.
— Спасибо вам, великий мастер, — сказал потомок знатного рода, отыскав Со Хэ во внутреннем дворе святилища в окружении учеников. — Вы открыли мне глаза на устройство Вселенной, я познал истину и готов достигнуть полной гармонии.
Он расправил руки и взлетел к небесному своду, он поднялся выше стен и пагод монастыря, и растаял в золотых лучах полуденного солнца, слившись с самими мирозданием.