В какой–то момент их мечи впервые встретились, столкнувшись в полную силу на прямом схождении. Яркая вспышка разломила старый клинок на две неравные части. Делая шаг вперед, командир Ногай извернулся, пропуская сияющее лезвие вдоль левого бока под своею рукой, и ею же схватил противницу за правое плечо. Он рванул ее к себе со всей силой, как можно крепче прижимаясь к самому прекрасному созданию, которое видел в своей жизни, и ударил обломком лезвия, оставшимся над эфесом, прямо под платиновую челку, навсегда погасив изумрудные искры.
Тяжелая палица, опустившаяся на затылок Ногая, плеснула тьмой в глаза начальника гарнизона и отправила его в блаженное небытие, так и не дав до конца ощутить всю горечь доставшейся ему победы.
Левая створка западных ворот выглядела так, будто бы по чьей–то прихоти ее решили выполнить из стекла, а первый же удар тарана превратил ее нижнюю часть в груду сияющих осколков. Если бы не многочисленные упоры и блоки, то удар подобной силы должен был бы сорвать всю створку, вырвав петли со своих креплений, несмотря на то, что открываться они могли только наружу.
Карабакуру уже оттеснили защитников от пролома, а отряды избранных воинов один за другим устремлялись на генеральный штурм по узким закрытым переходам, собранным из виней и протянувшихся изломанными кишками от основного лагеря карликов.
Отряд тяжелых всадников ворвался на небольшую предвратную площадь, разбросав несколько вражеских отрядов, и заставив оставшихся коротышек потесниться обратно к своему убежищу по другую сторону ворот. Спешившись, наемники и стражники в кольчужной броне быстро рассредоточивались по границе площади, им на помощь спешили небольшие группы уцелевших защитников ворот и подкрепления из других опорных пунктов. Ли отдал последние распоряжения, и два отряда по полтора десятка воинов под командованием Удея и Шун Кая устремились ко входам в надвратные башни, внутри которых, судя по звукам, тоже кипел бой.
Люди только успели занять свои позиции, когда из пролома выплеснулась первая орава карабакуру, облаченных в хорошие доспехи и со сверкающими кривыми мечами.
— Держаться! — крикнул Ли, вонзая фамильный меч Юэ между камней мостовой и подбирая лежавшее рядом копье. — Держаться до последнего!
Карлики накатывались как морские волны, одна группа за другой, ревущие, яростные, изголодавшиеся по схваткам и крови. Тонкая цепь защитников встречал их ответными криками и железной непримиримой стойкостью. За какие–то жалкие мгновения перед людьми образовался целый завал из убитых и раненых врагов, стоны и вопли проклятий заглушались лязгом железа и победоносными кличами новых врагов, вырывавшимися из пролома. Над головами свистели заряды самострелов, со всех сторон бежали солдаты, затыкавшие редкие прорывы в строю и отбрасывающие карликов обратно. И в этом беспощадном столкновении армий впервые на равных схлестнулись не только грубая сила, но вступила в схватку воля каждого из двух народов.
Дзи, выбравший место на самом острие вражеских атак, дрался как никогда за всю свою короткую жизнь. Не экономя силы, не задумываясь о последствиях, отбросив все лишнее и оставив лишь желание выжить и желание убивать. Яри в его руках жило своей жизнью, мечась из стороны в сторону, подсекая ноги и пронзая тела. Широкий наконечник потяжелел от налипшей на него крови и мяса, а степной доспех Ли с ног до головы украсился россыпью багровых капель.
Длинная стрела с красным оперением перебила толстое древко и вонзилась у ног дзи, подрагивая от того, что ей пришлось пронзить насквозь вековой дорожный камень. Ли бросил взгляд вверх, ища стрелка, и почти сразу увидел фигуру, открыто стоявшую на надвратной арке. Ночной ветер развевал черные волосы кумицо, а на ее лице, прекрасном, как и у всей ее породы, застыла радостная улыбка предвкушения. Отбросив обломок копья, «тайпэн Хань» выдернул из земли свой меч, и следующая стрела, выпущенная оборотнем, оказалась рассечена пополам еще в полете.
Прежде чем успело случиться еще хоть что–то, из дверей правой башни появились люди десятника Кая. Предупредительные крики оповестили всех о том, что лучше побыстрее покинуть открытое пространство. Из левой башни выбегали наемники, отправленные с Удеем. Солдаты, остававшиеся в башне, разбегались по стенам, кто–то выпрыгивал из бойниц, ломая себе ноги, кто–то продолжал сражаться с прорвавшимися карабакуру. Те карлики, что были на площади либо замешкались, либо бросились в погоню за «убегающим» врагом.