На пробу всего, что я видел в фильмах для взрослых, ушло чуть более пятнадцати минут. Что-то мне понравилось, но в целом, не понимаю повальной одержимости людей этим процессом. Облизывание клитора, так совсем занятие бесполезное, никакого удовольствия.
Закончил я, кстати, весьма вовремя. Вы знали, что мертвые могут мочиться? Я, например, не знал, отчего и испугался немного. Что заставило меня нанести еще пару ударов ножом, для страховки. Страхи не оправдались, она мертва!
Следующим делом, я отделил голову от тела, что потребовало усилий и времени, поскольку у меня был обычный столовый нож. Обезглавленный труп, сидящий на полу у стены с головой в руках, лучший катализатор для массовой паники.
Усадив тело воспитателя в нужном месте, я отправился в комнату обидчиков. Первый раз за все время проживания в детдоме, я по-детски радовался отсутствию замков в комнатах воспитанников.
Войдя в комнату, я понимал, что минимум троих мне нужно прикончить бесшумно, а четвертого как минимум быстро, чтобы остался один, последний, который быстрой смертью отделаться не должен.
Но чуть позже, я поймал себя на мысли, что последним моим невезением, было изнасилование священником в церкви. В остальном же мне дико везло.
Четверо задир были мертвы уже через пару минут! По счастливому совпадению, эти болваны были сильно пьяны, что видимо, мешало им просыпаться от негромких звуков скрежета кровати в те моменты, пока один из них в конвульсиях захлебывался кровью. Все же лезвие в шее решает проблему лишних звуков.
В тот момент мне в голову пришла идея, что главарь этой шайки будет очень рад видеть трупы своих соратников рядом во время пробуждения. Собственно, я их и расположил рядом, пока тот смотрел очередной пьяный сон.
Закончив все приготовления, я постучал по его кровати. Проснувшееся, сморщенное от бодуна лицо, быстро обрело очертания животного ужаса, увидев рядом окровавленную физиономию товарища. Он не сдержал ужаса и закричал со страху, что было силы.
Понятно, что крик разбудил весь этаж воспитанников, которые, в свою очередь, начали из любопытства выходить на коридор, где их поджидал мой сюрприз, в виде безголового воспитателя. Спустя несколько секунд, крики охватили весь этаж, что позволило мне продолжить свое дело.
Страх в глазах моего обидчика был, как бальзам на душу. Глаза человека, ранее выражавшие только высокомерие, сейчас показывали лишь страх и беспомощность. Тот, кто недавно был обидчиком – сейчас жертва. Страх в его глазах и слезы, никоим образом не смягчили меня. Ведь ему ничего не помешало убить Бона, пса с самыми добрыми глазами в мире.
В конце он попытался сопротивляться, но вышло неудачно. Он сам же и напоролся на нож. Уже и сбился со счета, какая это удача за день.
Тем временем, образовавшаяся в коридоре из-за паники давка, сопровождавшаяся криками и местами хрустом костей, понемногу стихала. Чуть позже я вышел. На полу было несколько трупов, задавленных воспитанников. Местами еще слышны были крики. Выбраться мне удалось через черный вход, благодаря ключам из воспитательской комнаты. Я окончательно попрощался с детдомом, но по дороге решил заскочить в церковь.
***
Поздравляю! Вы дочитали мою предсмертную записку до конца. Тело мое вы не найдете, оно кремировано. Вместе с телом мисс Анны. Оказалось, именно так звали воспитателя, которую мне пришлось убить. Да, в гробу для сожжения оказалось достаточно места, чтобы я смог уместиться, и раз вы читаете эту записку, этого никто не заметил и мы с мисс Анной, уже покоимся в какой-нибудь симпатичной урне в виде праха.
Еще из черновика некролога я узнал, что ей не тридцать, как мне казалось, а тридцать восемь. Не замужем. Родных и близких нет. Очередная одинокая душа.
Не знаю, что мне не давало выкинуть ее из головы. Что заставило прокрасться в здание крематория, где ожидало сожжения ее тело. Но открыв гроб, мое сердце застучало с удвоенной силой. Она была прекрасна! Я слышал о том, что не вышедших при жизни замуж девушек, хоронят подобным образом. В платьях и с макияжем. Да и легкий платок на шее хорошо скрывал швы, необходимые для обратного соединения головы с телом.
Тут во мне и проснулась та самая суицидальная романтика, толкнувшая меня на подобное. Либо это была обычная тяга к той, с кем была моя первая интимная связь, хоть и такая странная. В любом случае, проводить последнее, отведенное мне время, соприкасаясь с прекрасным, которое вскоре станет со мной единым целым, куда интереснее, нежели бежать всю жизнь и быть в итоге пойманным.