- Спасибо, - произнёс он тихо, его слова прозвучали в голове не так, как прежде, вонзаясь иглами, а мягким, еле уловимым, приятным звуком.
Его силуэт окружила светящаяся, полупрозрачная стена, и через мгновение исчезла вместе с ним. Я вздохнул, кажется, я решил все задачи. Быстро умывшись, я вышел в коридор, и постучал в номер Розенштейна. Дверь тихонько отворилась, и я проскользнул внутрь. Влад сворачивал провода, оборудование уже было уложено в саквояж. Я подошёл к Розенштейну, взглянул в его остекленевшие глаза, на лице продюсера застыло выражение невыносимого ужаса.
- Жаль, что он так быстро сдох, никакого, блин, удовольствия не получили, - недовольно проворчал Влад. - Если бы его можно было оживить, я бы ещё раз его убил, а потом ещё. Ублюдок. Сколько людей положил.
Мы осторожно вышли из номера, Влад поколдовал над дверью, осторожно захлопнул, замок щёлкнул.
- Ну ладно, ты дуй к Колесниковым, - сказал я. - А я - к Кастильскому.
- Эх, жалко такую штуку отдавать, - протянул Влад с явным сожалением.
- Что, жаждешь ещё с кем-то разделаться? - поинтересовался я, забирая саквояж. - Много врагов?
- А у тебя, что мало что ли? - бросил Влад. - Узнать бы, кто эту штуку сделал. Или чертежи достать, - мечтательно протянул он.
- Влад, не зарывайся. Мы с тобой и так соучастники убийства теперь. Помни. Менты разнюхать могут. Ты там все следы убрал?
- Не волнуйся. Все убрал. Слушай, а ты действительно у Верхоланцева бабу увёл? Пригласишь на свадьбу? А? - оживившись, он стукнул меня по плечу.
- Не знаю, будет ли свадьба, - пробормотал я.
- Да ты чего?! - он остановил меня, потряс за плечи. - Очнись, она ж красотка такая. Ну, постарела малость, так все равно - персик, а не баба.
- Отстань, - буркнул я.
Он только покрутил пальцем у виска. Мы вышли из гостиницы и направились к трамвайной остановке. Влад сел на трамвай, я остался на скамейке. Солнце уже здорово припекало, меня разморило. Я закрыл глаза, передо мной вновь побежала серая лента шоссе, уносившая меня в смертельную бездну. Глаза неодолимо слипались, меня клонило в сон, руль не слушался, выскальзывал из рук. Последним, что я помнил, был жуткий скрежет днища машины по металлическому ограждению и удар о воду. Очнулся от того, что солнечный луч щекотал мне ноздри. Чихнув, открыл глаза, присел. Меня окутал восхитительный аромат парного молока, свежеиспечённого хлеба, нагретого солнцем дерева. Все казалось удивительно реальным, вызывавшим умиротворение. Сладко потянувшись, я огляделся - за дубовым столом сидел мужчина спиной ко мне. Он обернулся на скрип, я узнал его, бросился навстречу, радостно закричав:
- Дед, угости мёдом!
Став почему-то мрачнее тучи, дед глухо буркнул:
- Олег, нечего здесь тебе делать! Уходи!
- Почему? - обиделся я. - Мне здесь хорошо.
Дед встал и грозно воскликнул, указывая пальцем:
- Возвращайся, дверь открыта!
Я изумлённо взглянул на него, огорчённый его неприветливостью, медленно вышел на улицу. Откуда-то издалека шёл странный звенящий звук: бом-бом-бом. Колокол? Звон усиливался, я машинально закрыл уши. Шум не прекращался, он шёл будто изнутри, заставляя вибрировать все тело. Небо нахмурилось, солнце спряталось в тяжёлых свинцовых тучах, по металлической крыше громко забарабанил дождь.
- Олег, уходи! - дед стоял на крыльце и гневно смотрел на меня.
- Но почему?! - я повернулся к нему, пытаясь разгадать причину его недовольства. - Почему ты меня прогоняешь?! - закричал я.
Колокольный звон стал невыносимо громким, сводящим с ума, голова начала разламываться, будто по ней били кувалдой. Я ужасно обиделся на деда, захотелось броситься на него с кулаками.
- Олег, уходи, иначе будет поздно, - повторил он мягче. - Не огорчай бабушку.
- Олежек, мы тебя очень любим, - услышал я ласковый женский голос. - Но ты должен уйти. Пожалуйста.
Я обернулся и увидел пожилую женщину в домашнем платье, в переднике, лучистые глаза в морщинках были печальны, казалось, она сейчас заплачет.