рактерным было отсутствие целостной государственной политики, и в
частности правильных, ведомых государством войн (до конца VIII в.).
Наконец, не сразу был достигнут прогресс и в военной организации и
тактике, в создании гоплитской фаланги, где нашел свое воплощение
корпоративный, гражданский дух.
Принципиальным этапом, когда происходит перелом в развитии и
из эмбриональных форм являются более или менее правильные ин╜
ституты, присущие настоящему уже полису, надо, по мнению Стар╜
ра, признать рубеж VIII-VII вв. Причем он подчеркивает быстроту,
взрывной характер свершающейся в этот момент перемены.44
Эти наблюдения и предупреждения против модернизации явлений
глубокой древности по классическим образцам не лишены известного
резона, хотя мы и не убеждены, что необходимо с такой точностью до╜
искиваться до даты рождения полиса. Во всяком случае, едва ли одна
такая дата может быть выведена для всех греческих полисов. Надо
думать, что в экономически развитых районах (например, у Истма
41 Starr Ch. G. The Early Greek City-State / / PP. Fasc. 53. 1957. P. 97-108.
42Ibid. P 97-101.
43Ibid. P 102-107
44Ibid. P. 107-108.
----------------------- Page 39-----------------------
или в Аттике) процесс формирования полиса проходил быстрее, чем
в более отсталых аграрных областях (вроде Беотии). Да и вообще ед╜
ва ли можно говорить о рождении полиса до завершения архаической
революции, что, как известно, падает на VI век. Поэтому, с нашей точ╜
ки зрения, правильнее было бы вообще отказаться от поисков точной
даты, а процесс рождения греческого полиса датировать VIII--VI вв.
до н. э.
Однако оставим это. Гораздо важнее другое: как именно новейшая
англо-американская историография представляет себе рождение гре╜
ческого полиса? Из каких исходных форм? Каким образом? В силу
каких исторических причин?
Исходной ячейкой справедливо, хотя и самым общим образом, мыс╜
лится древнейшая, унаследованная еще от микенской поры, сельская
община, но процесс ее превращения из эмбрионального аморфного
единства в гражданскую общину сводится более или менее -- более от╜
четливо у Старра, менее определенно у Финли -- к политической мета╜
морфозе, совпадающей с отменой древней царской власти.45 Старр и
этому сюжету посвящает специальный этюд.46 Он подчеркивает необ╜
ходимость рассматривать падение царской власти в VIII--VII вв. как
важнейший момент в том историческом развитии греков, начало кото╜
рому было положено разрушением микенской монархии. Тогда перед
греками открылась возможность выбора --либо развить обществен╜
ное, коллективистическое начало (the intensification of collective action),
либо же сохранить верность принципу единоличного лидерства (per╜
sonal leadership).
В Темные века этот принцип еще сохранялся, правда, в весьма уже
ослабленном виде, в лице глав племенных военных товариществ -- ба-
силевсов.47 Ликвидация этой пережиточной царской власти означа╜
ла для греков окончательный разрыв с тем типом развития, который
восходил (в плане именно типологическом) к великим восточным мо╜
нархиям.48 Отныне формой политической жизни греков стала незави╜
симая община свободных граждан -- полис. Соответственно сверши╜
лась перестройка управления: наследственная или пожизненная еди╜
ноличная власть царей сменилась властью избиравшихся на опреде╜
ленный срок магистратов. Функции высшей власти, ранее сконцен╜
трированные в одних руках, оказались рассредоточены по нескольким
должностным лицам или даже коллегиям (в Афинах -- замена цар╜
45Ср.: Starr Ch. G. A History of the Ancient World. P. 206-207 и Finley M. J. Early
Greece. P. 90-91.
46Starr Ch. G. The Decline of the Early Greek K in g s// Historia. Bd X. 1961. H. 1.
p 129-138.
47 Ibid. P. 129-132.
48 Ibid. P. 132-135.
----------------------- Page 40-----------------------
ской власти девятью архонтами, к которым затем добавились и дру╜
гие коллегии). Наконец, расширились полномочия совета, который из
совещательного органа при царях превратился в важнейший, наряду
с народным собранием, политический институт с пробулевтическими,
контрольными и даже исполнительными функциями.
Мы, продолжает Старр, плохо осведомлены о том, как именно про╜
изошло падение царской власти, но о причинах и устроителях перево╜
рота судить можем с большой вероятностью.49 Царская власть пала
прежде всего ввиду слабости самой монархической традиции (после
крушения микенской монархии); далее, из-за материальной или фи╜
нансовой несостоятельности ее носителей, поскольку их единственной
опорой были их личные владения; наконец, вследствие прямой ее неце╜
лесообразности в условиях военной реформы и появления гоплитской
фаланги, командиры которой должны были отличаться не столько
стратегическим искусством, сколько популярностью в народе. Что же
касается устроителей переворота, то ими были не одни аристократы,
как обычно считается, а знать вместе с народом.
Здесь мы подходим к центральному пункту построения Старра: в
архаический период знать выступала совместно с народом, посколь╜
ку аристократы толком еще не отделились от простолюдинов, -- раз╜
ве что социально и экономически, но не политически и духовно (эта
антитеза показательна для Старра, умаляющего значение экономиче╜
ского фактора),-- ибо "Греция была все еще, даже в VII в., простой
страной (Greece was still, even in the seventh century, a simple land)".50
Эта простота, это отсутствие резких общественных градаций по степе╜
ни богатства и бедности, поясняет Старр в другом месте, и создавали
важную предпосылку для ощущения всеми членами общины своей свя╜
занности общими узами.51 Это духовное единство и стало основой для
сплочения членов общины, перед лицом внешнего мира, в свободное
гражданское единство, но, разумеется, после устранения того излиш╜
него навершия, каким являлась царская власть. Таким образом, знать
при поддержке народа свергла царей и в новом, полисном обществе
смогла реализовать свои идеалы -- постольку, конечно, поскольку она
оказалась способной гарантировать социальную справедливость для
всех, в том числе и для простолюдинов. И лишь там, где эти гарантии
не были соблюдены, разражался кризис и являлась тирания.
Увы, эта великолепная картина невозможна. Принять ее препят╜
ствует то простое --да простят нам этот невольный каламбур!-- об╜
стоятельство, что архаическое общество начисто было лишено той про╜
49Ibid. Р 135-137
50Ibid. Р. 137-138.
51 Starr Ch. G. A History of the Ancient World. P. 209.
----------------------- Page 41-----------------------
стоты, о которой говорит Старр. Уже во времена Гомера (рубеж IX--
VIII вв.) отчетливо обозначились не только различия в положении
свободных и рабов, "мужей доблестных", аристократов, и "худых",
простолюдинов, но и естественное их противостояние, выражавшееся
у рабов в обычной для них форме -- в элементарном нежелании тру╜
диться (ср. знаменитую сентенцию в "Одиссее", XVII, 320-323), а у
свободных бедняков -- в резкой порою критике своекорыстия и само╜