Егор скептически посмотрел на свое отражение. Чуть вытянутая скуластая физиономия. В разрезе глаз и черных патлах угадывается тень татаро-монгольского ига, жесткие, бледные губы, широкий рот кривится в саркастической усмешке. Волевой подбородок не плохо бы побрить. Щетина придает коже нездоровую синюшность. Под глазами темные круги, тонкий ровный нос счесан на переносице.
После драки с деканом его с позором уволили. Выкинули на улицу без пособия и рекомендаций.
Егор вновь сунул руки под струю воды, принялся методично оттирать чернила с кожи.
Он вдохнул, выдохнул. Успокоился.
И пусть. У него все равно остались его мозги и почти готовая докторская. Переедет куда-то южнее, найдет работу получше и больше не будет таким дураком.
Черные, словно прорисованные углем, брови сошлись к переносице, вертикальные морщины перечертили лоб. Как всегда, едва отпустив сиюминутные переживания, Егор принялся перетасовывать в мозгу формулы и цифры. Просто так. Без видимой цели. Ему нравилась схоластика и стройность чисел. Гармония причинно-следственных связей. Математика могла все, в отличии от него самого. Неопределенность Гейзенберга, корпускулярно-волновой дуализм, все это позволяло забыть о несовершенстве окружающей действительности. С позиции фундаментальных величин и понятий – Карла Вениаминовича попросту не существовало. Он лишь набор квантовых частиц и в одном из вариантов Вселенной его не существует.
Механическими, бездумными движениями оттирая пощелкивающую при каждом движении пальцев кисть, Егор погрузился в собственные мысли. Что-то неуловимое и важное таилось на самом дне. Призывно манило, обещало сгладить все острые углы, оправдать все невзгоды светом чистого разума, подарить нечто куда более важное, чем миллион долларов и мировое признание.
Егор смотрел сквозь свои руки, пустым, немигающим взглядом. Темно-карая сетчатка стремительно таяла под натиском черного восхода сингулярности зрачка. Ресницы подрагивали, длинные и изогнутые, совсем девчачьи. Тонкие губы, приоткрытые в возбужденно-шумном дыхании едва заметно шевелились, проговаривая неразличимые слова.
Вот оно!
Откровение Гора.
Это распространилось быстро, как чума. Разнеслось с водой по трубам. Вирусом по воздуху. Чесоткой от прикосновения, слова и даже взгляда. Неудержимый процесс изменений. Как падение домино. Геометрическая прогрессия в действии. Никто не успел ничего сделать. Никто не смог ничего понять.
Сумасшествие, настоящее и осязаемое, волной прокатилось по городу. Кого-то почти не задело. Кто-то превратился в неописуемое, уродливое существо, почти потеряв человеческий облик.
Вещи изменили свой вид, свойства и характер.
Пространство и время перестали быть надежными понятиями.
Мир изменился.
Мир стал таким, каким его видели люди.
Мечты сбываются!
Егор зашел квартиру. С силой захлопнул дверь. Куски подрагивающей серой кожи, цепко впились в косяки. Егор еще помнил, как в детстве пытался выспросить у родителей, из какого животного сделали обивку их двери. Папа пошутил, мол, из кожи молодого дермантина. Теперь этот дерматин злобным цербером охранял дверь. Видимо образ слишком глубоко въелся в подсознание. Ожил одним из первых накладывая отпечаток детских ожиданий на материальный объект.
В квантовой физике наблюдатель – часть единой системы. И один факт его наличия изменяет все. Наблюдатель влияет на свойства измеряемого объекта самим фактом наблюдения.
Бедная кошка Шредингера сохраняет свою суперпозицию только до того момента когда в системе появится наблюдатель.
За спиной Егора теперь вздымался массивный горб. Он неспешно шевелился. Опадал и вспучивался комковатыми буграми, мешал спокойно двигаться. Спутанные черные волосы, отросшие и неухоженные, занавешивали пол лица. Мужчина небрежным жестом отчесал их назад, пропуская между узловатых пальцев. Кисть пощелкивала шестеренками и поршнями металлического скелета. Костяшки сгибались градус за градусом, отточено и математически верно. Кожа поблескивала вольфрамовыми и молибденовыми вкраплениями на сгибах.