— Значит, они вместе!
— Та, с которой он сейчас, — не окончательный его выбор, — повторила она так, будто читала объявление на вокзале.
— А про нее вы видите что-нибудь? — вырвалось у меня.
— Это не просто подружка. Это страсть — но она быстро угаснет.
— А еще что-нибудь?
— На руке у нее роза... Виктория, я хочу, чтобы ты помнила: у судьбы немало припасено для нас, и жизнь — это то, что порой случается, когда мы строим совсем другие планы.
Вот дерьмо. Он не вернется.
— Увлечение компьютером, так? Это может оказаться важно.
— У меня есть компьютер!
— Не упускай этот шанс, Виктория. Ты хотела бы продолжать этот разговор, дорогая?
Я всегда могу взять деньги, что отложены на аренду квартиры и хранятся в чайнике.
— Ага.
— Может, тебе стоит записывать — многие так делают. Просто чтобы не забыть. У тебя такая красивая ручка с нарциссом на кончике, почему бы тебе ею не воспользоваться?
О господи! Ручка, которую я купила в прошлом году на День нарциссов. Я от души надеялась, что Кара не видит косметики, размазанной по всей моей физиономии.
— У меня есть ручка с нарциссом.
— Да, дорогая, я знаю, что есть. Тебя удивляет, что я вижу такие вещи, верно? Ну что же, теперь, когда мы все записываем, я могу сказать тебе, что в следующие полгода компьютер станет твоим другом. Я достаточно медленно говорю?
— Да…
— Но он не для работы. Я вижу, как при помощи компьютера ты встречаешь новых людей — и очень хороших людей.
Я выводила: компьютер — не работа — хорошие люди.
— Кое-кто мне как раз пишет по электронной почте.
— Да?
— Присылает письма через компьютер.
— О, это очень интересно.
— Разве?
— Да-а. Потому что проводник подсказывает мне: своего избранника ты встретишь именно благодаря электронным письмам.
— Моего избранника?
— Да, у всех нас есть избранник, и мы встречаем его, когда готовы к этой встрече.
— А Дэн не был моим избранником? — спросила я упавшим голосом.
— Он был одним из тех, кого я называю случайным попутчиком, — возвестила Кара, как будто снова делала объявление на вокзале. — Но я говорю о твоем истинном избраннике, Виктория. И ему еще только предстоит появиться.
Она умолкла и откашлялась — немного не спиритуалистично.
— Ты бы хотела продолжать разговор, милая?
— А сколько там накапало? — спросила я.
— Сейчас переключу.
Механический голос уведомил меня, что «стоимость этого звонка составила сорок долларов и тридцать центов». Тайничок в чайнике придется опустошать всерьез. Но теперь я, кажется, узнала все, что хотела. А если и нет — все равно так спокойно мне не было уже давно. Я даже управилась и с тональным кремом, и с подводкой для глаз, и в почти пустом поезде отправилась на работу.
— Я тут всем сказала, что ты кашляешь кровью, — сочувственно произнесла Кайли, когда я ввалилась в контору почти перед самым ланчем.
— Спасибо.
— Извини за вчерашний вечер. Я не думала, что ты так расстроишься.
— А я уж решила, что у тебя степень по психологии.
Прямо видно было, как это тикает, тикает у нее в мозгу — где-то над сережками — и наконец доходит.
— Извини... Мне очень жаль, Вики.
Степени по психологии у Кайли и в самом деле нет. В ее дипломе по информатике говорится что-то о людских ресурсах. Поэтому ее, наверное, и наняли писать про «Сухие завтраки».
— Кажется, ты нравишься Лайму, — сказала она, видимо, в порядке компенсации.
— С чего ты взяла?
«Своего избранника ты встретишь благодаря электронным письмам».
— Он был такой обиженный, когда я сказала ему, что ты ушла.
Так Лайм обиделся? Вот это интересно. Даже больше, чем интересно. И еще он послал мне письмо. И значит, когда эти глаза, эти темные-темные глаза были устремлены в пространство, он думал обо мне. Думал обо мне! А я встречу своего избранника благодаря компьютеру. А мысли Лайма заняты мной.
Забавно, как порой бывает достаточно одного толчка. Примерно так получилось и с Энтони Андерсоном. Он вечно болтался где-то поблизости, оказывался в компании приятелей чьих-то приятелей, и вот однажды вечером, слегка выпив, сказал мне, что я напоминаю ему Скарлетт О'Хара. После этого я впервые в жизни посмотрела «Унесенных ветром», посмотрела очень внимательно, то и дело заново прокручивая те сцены, где Вивьен Ли выглядит особенно сексуально, и надеялась, что именно этот эпизод или вот этот напомнил Энтони обо мне.
Когда я снова встретила его, то заметила вещи, на которые прежде не обращала внимания. Он умел рассмешить всех вокруг, его любили приятели-дайвингисты, и он забавно откидывал обеими руками волосы назад, когда хотел на чем-то сосредоточиться. И всего несколько вечеринок спустя мы с ним оказались на ковре прямо возле его кислородных баллонов.
С Леоном Мерсером получилось несколько иначе. Целую вечность он в упор меня не замечал — может, потому, что я в то время одевалась как было принято в пригороде, а он носил армейское обмундирование и крутые футболки. А потом как-то вечером я смеялась над его остротами и придвинулась поближе, чтобы он прикурил от моей сигареты, — и это оказалось толчком для него.
Но мне совсем не хотелось бы, чтобы примерно так же вышло и с Лаймом. Не хочу влюбиться только потому, что это удобно, а Кара считает его избранником. У меня вечно все получается не так. А я хочу, чтобы все удалось. Рисковать больше не собираюсь.
Потом я заметила, как он пробирается по залу, и поняла, что у меня едет крыша. Я все еще любила Дэна и всегда буду любить, пусть даже Кара права и все действительно кончено. Я так любила Дэна, что, появись сейчас сам дьявол и скажи, что одного из нас надо бросить в жерло вулкана, я вызвалась бы первой. Словом, я любила Дэна так, что помешать этому не могла даже вся моя ненависть к нему. Но Лайм... Что-то здесь было. Пока что-то совсем неуловимое, но я буду беречь это. Если хотите, это что-то вроде прогулок с Фисташкой. И это, конечно, лучше, чем боль. И лучше, чем Армия сорокалетних разведенцев.
А Лайм в своем замшевом пиджаке выглядел так сногсшибательно, что каждая женщина кивала ему, как маргаритка из-за своей перегородки, когда он проходил мимо. Он приближался к нам. Он улыбался. И прошел мимо, помахивая своей папкой и даже не взглянув мне в глаза.
— Привет, Виктория и Кайли. Пока, Виктория и Кайли.
Что?
Кайли подпрыгнула и высунула голову из-за своего экрана. Рот у нее был открыт, а на лице написано: «Вы это видели?!»
А он действительно ушел — вот так.
— Это потому, что ты его прокатила! — прошипела Кайли.
— Это было не свидание.
— Надо было остаться. Он же был великолепен! Весь «ВОС» был великолепен! Они так мило играли эти песенки...
— Не скажи ты мне о Дэне...
— Я должна была это сказать, — возмутилась она. — Ведь никто другой не сказал бы.
— Да уж, за пять минут до концерта.
— Ну и ладно, я умолкаю. И когда я снова задумалась о Дэне и Татуированной Адвокатихе, кое-что всплыло у меня в памяти. Одно словечко, которое Дэн говорил, просто чтобы меня подразнить, — вот что мне вспомнилось. Перчик. Появляется в телевизоре какая-нибудь шлюха, и он говорит: «А она ведь перчик, да, Виктория?» Я тут же делаю вид, будто сейчас кину в него подушку, хватаюсь за пульт или еще что-нибудь такое. Это была старая, только нам двоим понятная забава. А вот теперь мне плохо стало при одном воспоминании об этом слове. Дэн однажды назвал так во время ланча адвокатиху, назвал при мне и вообще при всех! Некоторые смеялись. Я — нет.
Надо было делать что-нибудь, чтобы не позвонить Каре снова, и все остальное время я разрывалась между здравым смыслом (она же сказала, что найдешь ты своего избранника, — так что еще тебе нужно?) и психозом Безумной Недели в стиле Хилари.
В конце концов я стащила мобильник и позвонила Хилари с автостоянки.
Она сидела в детской библиотеке.