- Абсолютно точно. Мыслей у тебя только о крошках состояния. А если получится загрести - все?!
Маркус подавился воздухом.
- А... гхрррр! Е...?!
- Объясняю. Тут получается определенный риск. Но если ребенок не от тебя...
- Скорее всего.
- Вот. Если это твой ребенок, он рождается, ты определяешь отцовство, это будет возможно, и вы с Маринкой женитесь. Захочешь - потом разведетесь. Зато ребенок будет из рода Отт, признан отцом, и к тебе у алтаря претензий не будет. Какую выгоду получаешь ты? Это просто. Пока Евгения нет, я помогу тебе, чем смогу, и половину полученного с моей помощью ты отдашь Марине. Устроит?
- Допустим. Но это может быть не мой ребенок.
- А если это ребенок Евгения, то ты все равно определяешь отцовство и женишься на Марине. И становишься его опекуном. И получаешь полный доступ ко всем счетам. Если парень - до двадцати лет, если девушка - до восемнадцати. Хороший план?
- Вполне. А почему я не могу жениться на Марине сейчас? Чтобы ребенок родился в законном браке?
- Потому что алтарь. Если ты сейчас берешь Маринку в жены, что ты должен сделать?
- Привести ее к алтарю, ввести в род...
- Ага. С ребенком от другого мужчины.
Маркус вторично подавился слюной.
- Но... он же тоже будет Отт!
- Но тогда ты его усыновишь еще в утробе, с помощью свадебного ритуала. Или удочеришь, и это не будет наследник Евгения Н. Отт. Если я правильно помню ваши заморочки, женившись на беременной, и зная, что ребенок может быть не твоим, ты его принимаешь в род, как СВОЕГО.
Аргумент получился неотразимым. Маркус действительно не подумал о такой мелочи. Если бы даже Марина была беременна вообще неизвестно от кого, да хоть от грузчика портового, заключая алтарный брак и признавая ее ребенка своим на алтаре, Маркус получал действительно родного ребенка. Алтарь это мог. Это и с усыновлением работало, только усилий требовалось гораздо больше, а уж на зародыше-то - всегда!
- Согласен.
Лариса криво усмехнулась.
- Тогда иди, поговори с Маришкой, а то она нервничает. Думаю, ты найдешь что сказать... правильно сказать.
- Как скажете... бабушка.
Лариса проводила Маркуса насмешливой улыбкой.
***
- Бабушка, что случилось?
Фелиция Виран свою бабушку любила и ценила. Уважала и старалась не расстраивать.
С родителями у нее как-то не сложилось, не было между ними такой близости, а вот с литой Яной получилось. Почему-то прикипели они друг к другу. Вроде и не одна внучка у литты Яны, и даже не две, всего их восемь, но Фелицию она любила больше всего. Бывает так... старалась-то она относиться ко всем одинаково, но сердцу не прикажешь.
Неудивительно, что сейчас литта Яна решила посоветоваться именно с ней.
- Фели, у меня действительно беда.
- Бабушка?
Фелиция села прямее, всем видом демонстрируя, что не сдвинется с места, пока бабушка все не расскажет, а Фели все не решит.
Яна вздохнула.
- Я ходила сегодня к алтарю, Фели. И он показал, что на мне нарушенное обязательство.
- Какое? То есть... что именно нарушено?
Литта Яна потерла лицо руками.
- А вот этого алтарь не показывает. Вообще.
- Но как это может быть?
Фелиция знала, о чем говорила. Аристократы вообще старались не клясться лишний раз, но если уж давали слово, это все отмечалось на алтаре. Клянешься кровью, потом проливаешь кровь на алтарь, алтарь запоминает твою клятву. Если ты ее нарушил - тебе об этом напомнят. И какую клятву, и когда - не увильнешь. Особенность магии.
Магия - это сила и право, какое тебе может быть право, если ты за себя не отвечаешь? Если твои слова пустой звук, если твои поступки, как пыль на ветру, куда дунет, туда и полетишь, чего ты стоишь? Оттого и спрос с аристократов был куда как жестче обычного. И за словами они строго следили.
- Может, - литта Яна поморщилась. - Если я могла что-то предотвратить - и не сделала, не проследила. Понимаешь?
Фелиция понимала.
Это еще не полноценное нарушение, нет. Но близко к тому.
- Мне надо срочно в этом разобраться. Я не молодею, а после моей смерти пострадают мои дети, потом внуки и правнуки. Я не хочу этого.
Фелиция тоже не хотела, чтобы бабушка умирала. И уж тем более, с каким-то долгом за душой...
- Бабушка, а что ТЫ чувствуешь?
- Я сегодня была в поместье Отт.
Фелиции дальше объяснять не потребовалось. Самые страшные клятвы те, которые мы даем сами себе.
- Евгений?
- Вполне возможно. Его нигде нет, а алтарный зал закрылся.
Фелиция принялась разминать пальцы, пощелкивая при этом суставами. Совершенно не аристократично, но в ее профессии гибкость пальцев - все, и к гимнастике она привыкла с юности. Сейчас ее просто успокаивали привычные движения.