— Но позвольте, мсье, — вернулся в беседу бретонец, — точно так же нет оснований для непризнания мадемуазель Мари совершеннолетней!
— Что на этот счёт говорит Уложение? — обратился дядька к распорядителю церемонии.
— В Уложении данная ситуация не урегулирована, почтенный глава!
— Что ж… тогда придётся выносить этот вопрос на голосование Совета, — пришёл к очевидному выводу дядя Герман. — Но учтите, братие, что мы с вами здесь и сейчас создаем прецедент! Случай Марии Фёдоровны Завьяловой, насколько мне известно, первый в своем роде! Голосуем, братие! Кто за то, чтобы признать Марию Фёдоровну совершеннолетней? Кто против? Кто воздержался? Благодарю, братие!
Пару минут в зале Совета царила напряжённая тишина, потом «мозг» станции обработал результаты голосования и вывел их в виде здоровенной голограммы прямо в центре амфитеатра, и по рядам пронёсся где разочарованный, а где и облегчённый ропот.
Ну а чему удивляться-то? «За» — три с половиной процента. «Против» — четыре целых две десятых. Остальные, как нетрудно догадаться, воздержались.
— Что ж… кхм! — прочистил горло дядюшка. — Стало быть, дебаты? Кто «за»?
На сей раз со своих мест поднялся практически весь зал.
— Спасибо, спасибо… кто желает высказаться, подаём заявки господину распорядителю. Представитель истицы выступает первым, истца — вторым. Далее все желающие. Господин Сен-Пьер?
— Благодарю, мсье Завьялоф, — чуть склонил голову тот. — Но данный вопрос не в моей компетенции. Речь держать станет мсье Дю Гра.
— Не возражаю! — объявил дядя Герман и хлопнул в ладоши, призывая почтенное собрание к тишине. — Приступайте, прошу вас!
Признаться, бретонский крючкотвор оказался хорош, даже очень. Речь его затянулась минут на сорок, но у меня и мысли за это время не возникло хоть на секунду отвлечься. Гость из Бретонского Союза на удивление уверенно владел всеми юридическими тонкостями как Протектората Росс в целом, так и дополнительных правовых норм, бытовавших в клане Завьяловых. В общем и целом он придерживался уже озвученной его коллегой позиции: нет юридических оснований для непризнания Машки совершеннолетней. И если бы это утверждение было голословным! Но ведь нет! Бретонец львиную долю своей речи посвятил подробнейшему разбору всех законов, традиций и неписаных правил, и нигде, ни в одном из них не нашёл указания, что возраст человека может устанавливаться как-то иначе, а не с даты рождения. Покончив с, так сказать, местным законодательством, прошёлся по соседям. Но и в их практике ничего похожего на нашу нынешнюю ситуацию не обнаружил. Наиболее близким оказался случай леди Рокуэлл (мы с кэпом при упоминании её имени синхронно ухмыльнулись, что не укрылось от внимательного взгляда Влада Пахомова), но и там притязания рассматривались чисто финансовые, с возрастным цензом проблем не возникло — хитрюга Аннабель уже на момент своего исчезновения была совершеннолетней и во всех отношениях дееспособной.
Что характерно, чем дальше, тем больше симпатий членов Совета оказывалось на стороне ловкого крючкотвора. Это чувствовалось и по общему настрою, и по характерному шепотку, да и по лицам тоже было хорошо видно. Не оставил данный факт без внимания и сам выступающий — речь он завершал с отчётливой торжествующей улыбкой.
— У вас всё, господин Дю Гра? — уточнил дядя Герман, когда бретонец умолк.
— Да, мсье Завьялоф, — подтвердил тот. И не упустил случая ещё раз обратиться к аудитории: — Надеюсь, господа, мои доводы оказались достаточно убедительными? Благодарю!
Этот хмырь, кстати, вообще без акцента болтал, что и неудивительно — судя по выпадающей менюшке, активировавшейся при наведении на неё курсора, происходил Этьен из старинного торгового рода, специализировавшегося на сношениях с Протекторатом Росс, и по этой причине порядочно обрусевшего. Да что там, если пройтись по всем его родственникам хотя бы до третьего колена, то сразу возникал вопрос о его национальной принадлежности — честно говоря, этнических россов в его родичах было едва ли не больше, чем бретонцев. Подходящего человека нашла Эмилия. Можно сказать, я восхищен. Машка бы однозначно нарвалась на какого-нибудь проходимца. Нет, понятно, что и Этьен далеко не ангел, но он хотя бы просчитываемый. И прогнозируемый, а это дорогого стоит.
— Вы выслушали сторону истицы, братие! — зычно объявил Герман Романович, чем отвлёк меня от посторонних мыслей. — Теперь черёд стороны истца! Евграф Анатольевич, прошу вас!