— Ну, что скажешь, племяш? — устало глянул он на меня.
— А что тут скажешь? Пипец! — развёл я руками…
— Так меня, дурака старого! — понурился дядюшка. — Нечего жалеть! Как вы там, молодёжь, говорите? Надежда? Не, не слышал…
— Да не убивайся ты так, дядя Герман. Знаешь же, что нет такого положения, из которого не было бы как минимум двух выходов.
— Здесь я реальный вижу только один. Потому что подход «нет человека, нет проблемы» в данном конкретном случае неприменим в принципе.
— Потому что она твоя племянница?
— Потому что время упущено, э! — влез кэп.
И, что характерно, дядька, вместо того, чтобы возмутиться, поддержал Рина коротким кивком.
Зато возмутился я:
— Вот вы циничные сволочи! Оба!
— Не груби дядьке, — буркнул Герман Романович. — Поддержал бы лучше. Если не делом, так хотя бы словом.
— А смысл?! — хмыкнул я. — И это… не мне тебя попрекать, но… ты как вообще до такого ситуацию довёл?
— Я довёл?! — изумился дядька. — А кто мне обещал за сестрой приглядывать?!
— А нефиг было политику двойных стандартов вести! — включил «обратку» я. — То, значит, за моей спиной ей деньжат подкинет, то наобещает всякого… и для чего?! Чтобы казаться лучше, чем есть на самом деле! Чтобы все шишки на братца, дескать, это он изверг, а я-то со всей душой к любимой племяшке! Что, не так, что ли?!
— Эх, Алекс, Алекс…
— Я всю жизнь А… кхм…
— Вот-вот. Мне тебя, племяш, с лихвой хватило. Не хотел ещё и Машку окончательно против себя настроить. Всё-таки родная кровь, а не отрезанный ломоть, как некоторые!
— И мне от этого должно стать легче?! Как же меня достали эти аристократические заскоки!
— А тебе лишь бы от ответственности уйти!
— Господа, господа, брэк! — влез в перепалку Влад. — Помните о собственном достоинстве!
— Пусть выговорятся, им сейчас нужно, — попридержал коллегу Рин. — Думаешь, легко принять тот факт, что тебя сопливая девчонка обставила?
Дядька засопел и нехорошо зыркнул на кэпа, но тот в ответ лишь безмятежно ухмыльнулся и присосался к пивной банке.
Чёрт, где-то я уже эту картинку видел… да и приёмчик приелся — довести оппонента до белого каления, а потом пригвоздить парой убийственных доводов. Вот только каких? Или это он для меня почву готовит?
— Ладно, бог с ней, с Машкой! — выдохнул дядя Герман. — Ну, обставила… первый раз, что ли?
— Вот именно! — поддержал я его. — Вот тебе, кстати, и надежда: уж на что со мной морока была, а обошлось. Все заинтересованные лица остались как минимум при своих, а некоторые ещё и наварились неплохо.
— Твоими бы устами, племяш… стоп! Это ты на что намекаешь?
— А то ты не догадался! — расхохотался я. — Эх, дядя Герман, дядя Герман… не знай я тебя настолько хорошо, может, и повёлся бы. Вон, как Влад.
— В плане? — вскинулся тот.
— Ну ты же поверил, что Герман Романович крупно прокололся и сейчас будет просить у нас помощи? Поверил же?
— Э-э-э…
— Поверил! — ткнул я в него пальцем. — Мало того, уже начал комбинации в голове прокручивать, как бы так повернуть дело, чтобы мы в максимальном выигрыше остались. Что в качестве награды запросить, какие преференции вытребовать.
— Да что ты меня совсем уж…
— Влад, пойми, это не твоя задача. Я таких мыслей от Деррика ожидаю, поэтому его и не позвал на разговор. А тебе надо не о барышах, а о безопасности вверенной организации заботиться. А ты чем вместо этого занимаешься?
— Чем?
— Ждёшь и догоняешь, вместо того, чтобы быть всегда на шаг впереди.
— Ну, ты уж совсем-то парня не опускай, — вступился за Влада дядя Герман. — Судьба у него такая — по факту реагировать. С тобой иначе никак, убедился на собственном горьком опыте.
— Вот именно! — воодушевился Пахомов. — А чего мы паникуем, кстати?
— А ты не видишь повода, э? — булькнул пивом кэп.
— Ну а чего?! — покосился на него Влад. — Если честно, то разошлись по «гамбургскому счёту»: Машка достигла ровно половины из намеченного, Герман Романович, соответственно, тоже… вы ведь примерно так и планировали, не правда ли? Потому и пошли на созыв Совета, не поставив в известность Алекса?
— Была такая мысль, — и не подумал отнекиваться дядька. — Правда, я ещё кое на что надеялся…
— Лыко и мочало, начинай сначала! — закатил я глаза. — Дядя Герман, только не говори, что ты опять на меня положился. Как тогда, перед разборкой в совете! В смысле, что я просеку… и пресеку!