— Похоже, поторопилась я, — вздохнула тётушка. — Все ещё наивный.
— Ладно, я неправильно выразился. Мои люди не имеют технической возможности меня подслушать. Савелий Степаныч постарался.
Имя старого слуги произвело на тётку благоприятное впечатление — настолько она доверяла его профессионализму. Или просто сама себя таким незамысловатым образом успокоила. Относительно, конечно — лица на ней по-прежнему не было. Да и голос начал явственно дрожать, когда она снова заговорила:
— Никогда не думала, племяш, что до такого дойдёт… да и в страшных снах не могло привидеться, что придётся именно к тебе с этой проблемой обращаться…
— Давай уже короче, тёть Ник.
— В общем, мне нужна твоя помощь, Алекса… сей.
— Хм…
— О чём задумался?
— Да прикидываю, сколько свободных средств смогу без ущерба для Корпорации из дела вывести…
— Мне не нужны деньги, Алекс. В сложившейся ситуации они не помогут… уже не помогут. Я обратилась к тебе, как к профессионалу. И ты моя последняя надежда.
— У тебя кто-то пропал в космосе? — «осенило» меня. — Давно?
Ну да, тормоз. Но мне сейчас простительно — я всё ещё мыслями в интриге с Машкой и Эмили Бойер. Да и слышать подобное от родной тётки более чем странно.
— Да, пропал, — даже и не подумала отнекиваться та. — Вот он.
На экране в «дополненной реальности» рядом с изображением Вероники Романовны возникло ещё одно, чуть меньше, и я чуть не вздрогнул: с фотки на меня уставился худосочный пацан с подозрительно знакомыми чертами лица. Сколько ему? Лет тринадцать? Что-то около того. Колер, правда, не наш, не завьяловский — паренёк брюнетистый, никакого намёка на русый оттенок. И глаза пронзительно-чёрные, усталые, как у затравленного зверька.
— Кто это?
Вопрос насколько банальный, настолько же и неизбежный. Можно, конечно, по базам прогнать — Кумо только намёк дай — но смысл, если есть более доступный источник информации? Да к тому же ещё и лично заинтересованный?
— Его зовут Дмитрий.
Чёрт, снова голос тётки явственно дрогнул! И что я теперь должен думать?..
— Просто Дмитрий? — уточнил я.
— Дмитрий Георгиевич Силин.
Силин, Силин… что-то знакомое… точно! Род из клана Громовых, промышленники. Один из богатейших, но не самый многочисленный и общительный. Денег много, замкнутости ещё больше. Нам никто не нужен, отвалите — вот их жизненное кредо. Но и дело своё крепко знают, все производства отлажены, как хорошие часы. Оттого и гребут деньги лопатами, фигурально выражаясь. И всё бы ничего, но клан Громовых Завьяловым… как бы это помягче… как минимум недружественен. Равно как и невраждебен. Впрочем, это легко объяснимо отсутствием взаимных интересов. В противном случае так или иначе, но с позициями бы определились. А так вот не сразу и сообразишь, как себя с ними вести. И вроде агрессию проявлять незачем, но и для открытого дружелюбия повода нет. А равнодушие, скажу я вам, иной раз хуже прямого оскорбления.
— Это те Силины, про которых я думаю?
— Да. Младший сын главы рода.
— Да? — удивлённо вздернул я бровь. — А мне казалось, что он старше…
— Самый младший сын.
— Незаконный, что ли? Старый хрыч Егорий вроде уже лет пятнадцать, как овдовел?
— Скажем так — не наследник.
— Ох, темните, Вероника Романовна!
— Можешь проверить по базам.
— Обязательно проверю, но потом. Я одного не пойму: тебе-то до него какое дело? Или вы с его папашкой… в друзьях ходите? Крайне сомнительная дружба, особенно для урождённой Завьяловой.
— Алекс, чего ты от меня ещё хочешь? — разозлилась тётка. — В кои-то веки за помощью обратилась!
— Правды, — отрезал я, глядя ей в глаза. — Разумеется, если ты заинтересована в моей помощи.
— Иногда правды лучше не знать, — не пожелала сдаться Вероника Романовна. — По крайней мере, всей правды.
— В таком случае вот вам контакты диспетчерской службы Корпорации «Э(П)РОН», госпожа Завьялова. Обратитесь на общих основаниях в порядке очереди.
— Он твой брат, — сморщившись, выдавила тётка. — Двоюродный.
И почему я не удивлен? Вернее, как раз удивлён, но в глобальном плане. А здесь и сейчас, так сказать, сиюминутно — вот ни капли! Как только лицо пацана увидел, так сразу что-то такое и стрельнуло в голову. Верить просто не хотел. Хотя сам факт примечательный — вот тебе и «оторви да выбрось»! Оторванный ломоть, пария, съехавшая с катушек феминистка, презревшая клановую мораль… и на тебе — ничто человеческое, оказывается, и ей не чуждо.