— Алекс, мать твою! Отзовись, наконец!
Кто это?.. Зачем это?.. Рин?..
— Алекс! Алекс!! Алекс!!!
Упс, а вот это уже перебор. Не соображает, что ли, что может младшего напугать? Потом же хрен успокоишь…
— Здесь я, Лиз.
— Ф-фух! Гора с плеч… что там?! Есть надежда?!
— Да вроде бы… нет, точно живая.
— Запустить процедуру вывода объекта из анабиоза, капитан Заварзин? — «проснулся» Кумо.
— Ни в коем разе! — испуганно отпёрся я. — А вдруг тут тоже капсулы попорчены, будет, как с той су… с леди Рокуэлл!
— У тебя тоже ассоциации возникли? — зацепился за обмолвку Рин-сан. — На дыры от «картечи» среагировал, э?..
— Чёрт… а ведь и впрямь…
— Так что делаем-то? — вернул нас с кэпом в грубую реальность Борисыч. — Можно диагностику запустить…
— Не-не-не… нафиг. Борисыч, тащи резак. И пару «кракозябр» захвати. Сейчас выколупаем эту хрень из стенки да на «Спрут» переправим, поближе к ванной с «соплями». Кэп, озаботься, кстати.
— Сейчас Рин-тян попрошу.
— Добро. Всё, время не тянем…
— А… как же?..
— Родители потерпят, — излишне категорично отрезал я. — Не уверен, что их вообще из капсул доставать надо. Может, просто в космосе похоронить?
— Это ты уже лишканул, симатта! Это же не просто твой отец, это глава клана, э! Сам подумай, как Завьяловы — другие, я имею в виду — на такое посмотрят.
— Хм…
— Вражина прав, сударь, — проявился, наконец, и излишне деликатный Степаныч. — Я крайне рекомендую вам связаться с Германом Романовичем.
— Прямо сейчас?! — растерялся я.
— Нет, конечно. По возвращении на Картахену. Но я могу взять на себя предварительные консультации, сударь.
— Будьте так добры, герр Нойманн…
На том, собственно, разговор и заглох — каждый занялся делом, а я особенно старательно — надо же было как-то отогнать мысли о родителях? Вот я и сосредоточился на сестре, с которой, судя по всему, теперь мне нянчиться… если честно, не рассчитывал я как-то на подобный исход. Надеялся, что отец выживет и не только мне с Корпорацией подсобит, но и о женской части семьи позаботится. Но вот обломался, да.
Знал бы я в тот момент, к чему приведёт моя излишняя самонадеянность… и, один хрен, ничего бы не изменил. Потому что оставлять Машку в анабиозе не вариант от слова вообще. Какая-никакая, а сестра…
С первым этапом работ мы с Борисычем справились почти шутя: «кракозябры» выступили в роли высокотехнологичных домкратов и механизма для транспортировки, так что механику осталось лишь орудовать резаком, стараясь не задеть «щупальца» функциональных юнитов и мои излишне выступающие части тела, которые я от волнения совал, куда не надо. Но обошлось, и где-то через час мы приволокли Машкин кокон в до боли знакомое помещение с ванной, уже до краёв наполненной отборными гексаподовскими «соплями». Неунывающая Рин-тян ждала нас здесь же — насколько я понял, ей не терпелось увидеть спасённую. Скорее всего, хотела со мной сравнить: такая же она бака, как я, или чуточку лучше? Я, если честно, тоже этим вопросом задавался.
Впрочем, сразу приступить к процессу «пробуждения» Машки не получилось — Рин-тян, едва глянув на анабиозную капсулу, решительно запретила мне трогать пульт:
— Ставьте здесь! А ты, глупый, неужели не видишь, что капсула неправильная?!
— В смысле?! — изумился я. — Мы же диагностику провели, все в порядке!
— Совсем бака?! Нет, что глупый, это понятно, но не до такой же степени! Ставь здесь, говорю!
— Ладно, ладно, ставим… а ты что делать собираешься?
— Исправлять… лечить… да ну тебя, бака! Сам смотри!
На это я не нашёлся, что ответить, и удовольствовался предложенной ролью: рухнул на складную табуретку и принялся глазеть на капитанскую дочку. Борисыч, тоже оставшийся не у дел, последовал моему примеру.
К нашему удивлению, глазеть следовало вовсе не на Рин-тян — та всего лишь уселась прямо на полу в позе лотоса и прикрыла глаза — а на капсулу. Вернее, на её опору, из которой вскоре начали расти щупальца, тентакли и совсем уж мелкие реснички, очень быстро опутавшие кокон до такой степени, что теперь его можно было и саркофагом обозвать — до того солидный и мощный получился объект.